Михаил Долбилов - Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II

Черевин П.А . Воспоминания. С. 17.

Владимиров А.П . История располячения западнорусского костела. М., 1896. С. 66–67. Мне не удалось отыскать в архивах материалов упомянутой ревизии.

LVIA. F. 378. BS. 1865. B. 1354. L. 17–18 ap. (распоряжение Муравьева о командировании А.П. Стороженко в Мозырский и Слуцкий уезд Минской губернии в январе 1865 года для улаживания раздоров между мировыми посредниками и духовенством).

Можно допустить, что именно запущенные Муравьевым «пробные шары» насчет отмены папской юрисдикции над католической церковью в России подали мысль небольшой группе местных католиков и православных, включавшей и архиепископа Антония Зубко, обратиться осенью 1865 года в III Отделение и МВД с секретным проектом постепенного присоединения католиков Западного края к православию через унию. Проект этот, однако, если и обсуждался бюрократами в Петербурге и Вильне, то конфиденциально, бесследно для делопроизводства и не имел практических последствий. Д. Сталюнасом и мною в соавторстве высказано предположение, что активное участие в этом проекте католика А. Киркора, было связано с реакцией на ужесточение и систематизацию антикатолической политики при Кауфмане. В момент, когда многим казалось, что притеснения довершатся полным запретом католического вероисповедания в Западном крае, авторы проекта от лица католического сообщества предлагали властям взять эту церковь под еще более жесткий, чем до Январского восстания, надзор, лишь бы сохранить хоть какую-то специфику латинского богослужения и обрядности. В каком-то смысле католики пытались пробудить в бюрократии, чересчур увлекшейся национализмом и дискредитацией «чужой» веры, иозефинистский «инстинкт». См. подробнее: Долбилов М.Д., Сталюнас Д. «Обратная уния».

Фактуальная канва борьбы в высшей бюрократии вокруг отставки Муравьева и назначения его преемника обстоятельно описана в монографии А.А. Комзоловой, однако предложенная ею трактовка этого соперничества как противостояния двух групп – «космополитов» и «ультрапатриотов» – грешит прямолинейностью: Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае. С. 111–171, 192–193.

Согласно дневниковой записи А.Н. Мосолова, сделанной со слов Муравьева вскоре после его аудиенции у Александра II 26 марта 1865 года, император выразил свое недовольство более откровенно, чем представлено в позднейших мемуарах Муравьева и самого Мосолова: «При первых словах Михаила Николаевича Государь возразил противуположные ему мнения; когда Муравьев стал настаивать на необходимости системы, Госуд[арь] сказал, что теперь уже не время… сочинять системы, а скорее необходимо дать краю разные льготы…» (ОР РГБ. Ф. 514. К. 1. Ед. хр. 1. Л. 83 об. – 84 – запись от 5 апреля 1865 г.).

Русская старина. 1902. № 6. С. 496, 503, 506, 510, 504.

РГИА. Ф. 908. Оп. 1. Д. 252. Л. 7–7 об.

Долбилов М.Д. «Считал себя обязанным в сем участвовать»: Почему М.Н. Муравьев не отрекся от Союза благоденствия // Декабристы: Актуальные проблемы и новые подходы / Ред. О.И. Киянская. М.: РГГУ, 2008. С. 195–215.

Голос минувшего. 1913. № 10. С. 207 (письмо от 1 февраля 1864 г.).

Русская старина. 1902. № 6. С. 503.

Ярким примером может служить его отданный в мае 1863 года приказ о вырубке леса вдоль полотна железных дорог на всей территории Северо-Западного края. Разумеется, прежде всего преследовалась утилитарная цель: обеспечить безопасность движения на открытых незадолго до того линиях, имевших военное значение. Но при этом само наступление на лес – убежище повстанцев – связывалось с идеей возмездия польской шляхте. Неслучайно Муравьев, когда до него дошли слухи о сопротивлении землевладельцев убыточному для них мероприятию, изрек в адрес лесов свирепую угрозу, как если бы это был живой враг: «Если некем будет вырубить леса, я их сожгу» ( Дельвиг А.И. Мои воспоминания. Т. III. [М., 1913]. С. 240). Кто знает, не было ли это сказано под свежим впечатлением от письма, которое ему послал безвестный отставной прапорщик из Тульской губернии (один из многих подобных доброжелателей Муравьева из «народа»), уловивший подразумеваемый смысл вырубки леса: «…пожалейте русскую кровь, не откладая даже и на час время, велите леса жечь, мы в настоящее время не с поляками воюем, а с лесами… Лутчий пример 12-го года, не дрожали русские руки зажигать собственные дома, стоющие по миллиону… Пророчески говорю, что, если огонь начиная не с середины, а от границ [охватит] лес пламенем, это самая верная для поляков огненная облава, и когда горящие деревья засвистят им в уши, то все мерзавцы с криком падам до но[г] (издевательское использование традиционной польской формулы изъявления преданности padam do nóg. – М.Д. ), как гнилые груши» (РГИА. Ф. 1670. Оп. 1. Д. 9. Л. 12 об. – 13 об. – письмо Александра (фамилия нрзб.) из Новосиля от 18 июня 1863 г.).

Феномен, который Х. Глембоцкий называет «почти религиозным культом» Муравьева ( G łę bocki H. Fatalna sprawa. S. 276), требует специального изучения. Но и в первом приближении ясно, что популярность Муравьева в различных слоях националистически настроенного общества принимала иногда оттенок недовольства официальным Петербургом и выражалась в новаторских для того времени формах гражданской активности и пропагандистского китча – от кампании телеграфных поздравлений («…с того времени, – вспоминал А.Н. Мосолов, – развился у нас в России обычай посылать сочувственные телеграммы», – обычай, надо добавить, весьма важный для мобилизации общественного мнения [Русская старина. 1883. № 11. С. 405]) и вплоть до, если верить Н.И. Цылову, выпуска в продажу конфет с портретом Муравьева (Дневник Н.И. Цылова. 1863–1864 гг. // Русский архив. 1906. Кн. 3. С. 293 – запись от 3 января 1864 г.). В крестьянских домах можно было увидеть лубочный портрет Муравьева в генерал-адъютантском мундире, как бы в пику Александру II, который из антипатии к Муравьеву так и не произвел его в генерал-адъютанты. Эта деталь доставляла удовлетворение чиновникам-«муравьевцам» (см., напр.: РО РНБ. Ф. 523. Ед. хр. 66. Л. 156 – письмо Н.Н. Новикова И.П. Корнилову от апреля 1867 г.).

Деятельность Кауфмана в Туркестане изучается в последнее время весьма интенсивно: Brower D. Turkestan and the Fate of the Russian Empire. London and New York: RoutledgeCurzon, 2003. Р. 26–56 et passim; Khalid A. The Politics of Muslim Cultural Reform. Jadidism in Central Asia. Berkeley, 1998. Р. 50–61; Центральная Азия в составе Российской империи / Ред. С.Н. Абашин, Д.Ю. Арапов, Н.Е. Бекмаханова. М., 2008. С. 90–96, 100–101, 247–250; Литвинов П.П. Государство и ислам в русском Туркестане (1865–1917): По архивным материалам. Елец, 1998; и др. работы.