Анатолий Терещенко - Колокола тревог

Сразу же с появлением в польских лагерях первых групп пленных красноармейцев, из-за сплошной антисанитарии вспыхнули эпидемии заразных болезней: тифа, краснухи, холеры, дизентерии и гриппа. Когда стремительно начался мор военнопленных, на эти безобразия вынужден был среагировать даже первый польский парламент.

В декабре 1920 года представитель Польского общества Красного Креста Наталья Крейц-Велижинская по этому поводу писала:

«Лагерь в Тухоли — это так называемые землянки, в которые входят по ступенькам, идущим вниз. По обе стороны расположены нары, на которых пленные спят. Отсутствуют сенники, солома, одеяла. Нет тепла из-за нерегулярной поставки топлива. Нехватка белья, одежды во всех отделениях. Трагичнее всего условия вновь прибывших, которых перевозят в не отапливаемых вагонах, без соответствующей одежды, холодные, голодные и уставшие…После такого путешествия многих из них отправляют в госпиталь, а более слабые умирают».

Только в этом «лагере смерти» по данным эмигрантской русской газеты «Свобода» погибло более двадцати двух тысяч человек из числа красноармейцев. Уровень смертности в других лагерях был не ниже. В украинской газете «Вперед» от 23 декабря 1920 года сообщалось,

«…9 декабря в лагере наших военнопленных в Тухоли умерло 45 человек. В этот день был сильный мороз с ветром, и военнопленных, полуголых и босых, водили в баню, которая представляла из себя холодный барак с цементным полом. Из бани военнопленные были переведены в грязные землянки без полов. В результате данного отношения к военнопленным были массовые заболевания среди них, и сорок пять смертельных случаев. Российско-украинская военная делегация не может оставить без внимания подобного сообщения, помещенного в органе печати.

Если такие факты в действительности имели место, то российско-украинская военная делегация горячо протестует против нарушения основных законов и обычаев, установленных международным правом. и требует довести об этом до сведения польского правительства и строго расследовать упомянутый случай с привлечением виновных к законной ответственности….»

А вот как описывал условия жизни польского лагеря в Дембе его узник Витольд Козеровский:

«На огромной площади, огороженной сетью проволочных заграждений и охраняемой днем и ночью цепью солдат, было построено несколько рядов дощатых, низких бараков. Каждый барак, в свою очередь, был обнесен проволочным заграждением, как клетки для зверей в зоопарке. В каждом бараке находилось примерно 300 человек».

Общее количество интернированных было около шести — семи тысяч человек.

В приказе командования Литовско-Белорусского фронта № 16 от 25 марта 1920 года говорилось, что войска под командованием В. Сикорского разгромили на Полесье 139-ю, 169-ю и 160-ю бригады Красной армии, захватили населенные пункты: Калинковичи, Мозырь, Ельск, Шацилки и взяли более 1 000 пленных. Они были помещены в бараки и на не оборудованных, для содержания людей сборных пунктах.

Заместитель начальника санитарной службы фронта майор Б. Хакбейл так описывал условия содержания военнопленных в лагере:

«Лагерь пленных при сборной станции для пленных — это был настоящий застенок. Никто об этих несчастных не заботился, поэтому ничего удивительного в том, что человек немытый, раздетый, плохо кормленный и размещенный в неподходящих условиях в результате инфекции был обречен только на смерть».

Бежавшие из плена красноармейцы давали нашим следственным работниками показания со страшными картинами издевательств со стороны польской военной администрации.

Валуев В.В.:

«18 августа мы, около 1000 человек, попали в плен под городом Новоминском…Из нашего состава выбрали коммунистов, командный состав, комиссаров и евреев, причем тут же на глазах всех красноармейцев один комиссар-еврей был избит и потом тут же расстрелян.

У нас отобрали обмундирование, кто сразу не исполнял приказания легионеров, тот был избит до смерти, когда падал без чувств, тогда легионеры силой стаскивали у побитых красноармейцев сапоги и обмундирование. После этого мы были отправлены в лагерь Ту-холь.

Там лежали раненые, не перевязанные по целым неделям, на ранах завелись черви. Много раненых умирало, каждый день хоронили по 30–35 человек…По лагерю искали коммунистов, которых отправляли неизвестно куда…»

Кузнецов И.Г.:

«В плен я попал 25 августа 1920 года, после чего я был арестован польскими легионерами…При аресте у меня отобрали сапоги, шинель…По дороге из штаба дивизии мне удалось бежать…»

Зозулин П.И.:

«В плен я попал 18 августа 1920 года…После чего меня раздели, отобрали сапоги, шинель, шаровары, фуражку, 3000 рублей денег, 1 рубль серебром, ударили несколько раз прикладом и после отправили в штаб 4-го Познанского полка…»

Кононов И.И.:

«Около города Гродно, число не помню, наш 498-й и 499-й полки попали в плен к полякам. После разоружения у нас всех отобрали обмундирование, деньги, личные документы и даже сняли с нас белье. Взамен отобранного обмундирования выдали старую рваную одежду. При допросе поляки спрашивали коммунистов и комиссаров, но мы никого не выдали, причем поляки нас избивали плетками и прикладами…

В лагере я пробыл полтора месяца, и за это время меня избивали двадцать раз польские легионеры. Не мог я больше перенести побоев и решил бежать…»

В одном из секретных докладов польской контрразведки, подготовленном для доклада «наверх» в октябре 1920 года о положении советских военнопленных говорилось:

«Беззаконие, царящее там, сводит на нет усилия польской антибольшевистской пропаганды в Красной армии. Все это может оказать негативное влияние на ход войны и на будущее польско-российских отношений…

В лагере царят невыносимые санитарные условия: грязные пленные дурно пахнут, но их дезинфекция практически невозможна, поскольку, с одной стороны, нет стиральных средств, а с другой — одежда узников настолько ветхая, что она не выдержит стирки. Так как нет дров, на сто человек дается 8-10 ведер теплой воды для мытья. Большинство пленных — голые люди. Те, кто может, идут в 6 утра на работу в одном белье, в том числе и в зимние месяцы. Рацион не дает им возможности умереть от голода, но пищи явно не хватает…»

Этот документ о состоянии пленных красноармейцев в концлагерях Польши периода 1919–1920 годов нашел в советских архивах беспристрастный польский исследователь Збигнев Карпус.

9 сентября 1921 года нарком иностранных дел РСФСР Чичерин, после анализа всех материалов в отношении советских военнопленных, был вынужден направить польскому руководству ноту, в которой обвинил варшавские власти в том, что в аду польских концлагерей только за один год бесследно исчезло около 60 000 человек.