Вячеслав Фомин - Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу
- Название:Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Панорама
- Год:2005
- ISBN:5-93165-132-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Вячеслав Фомин - Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу краткое содержание
Монография посвящена одной из самых актуальных тем российской и зарубежной науки - проблеме этноса варяжской руси, стоявшей у истоков российской государственности. Подробный анализ источниковой базы показывает, что своими корнями варяжская русь связана со славянским южнобалтийским Поморьем, определявшим в IX-XI вв. жизнь всей Северной Европы. Выявлены иные истоки норманизма, действительное содержание полемики М.В. Ломоносова и Г.Ф. Миллера по варяго-русскому вопросу, принципиальное отличие в понимании сути антинорманизма между исследователями дореволюционного времени и исследователями XX в. Источниковедческая часть работы содержит подробный историографический обзор по вопросу складывания древнейшей нашей летописи Повести временных лет и Сказания о призвании варягов.
Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При всех принципиальных разногласиях по всему кругу обсуждаемых вопросов норманисты и их оппоненты демонстрируют исключительное единодушие во взглядах на проблему возникновения норманизма, видя в его «отце-создателе» немецкого историка Г.З. Байера (1694-1738). Выпускник Кенигсбергского университета, еще на родине стяжавший себе известность как крупный ориенталист, он с декабря 1725 г. занимал кафедру древностей классических и восточных языков Петербургской Академии наук. В Санкт-Петербург он прибыл в феврале 1726 г.
За двенадцать лет своего пребывания в России Байер написал шесть книг и более тридцати статей на самые разнообразные темы, в том числе по русской истории, и большинство из которых мало что говорит современному исследователю. Но совершенно иная судьба выпала на долю его статьи «Ос Уага» («О варягах»), опубликованной в 1735 г. на латинском языке в «Комментариях Академии наук»2. По верному замечанию М.А. Алпатова, «именно это произведение определило место Байера в исторической науке». И ее выделяют из числа прочих работ ученого по той причине, что на нее уже несколько столетий смотрят как на давшую жизнь норманской концепции образования Древнерусского государства.
Вместе с тем, исследователи в массе своей также связывают с Байером «главнейшие доказательства норманского происхождения варягов», выведенные, как они уточняют, «преимущественно по византийским и скандинавским источникам». При этом, как авторитетно подводил черту в 1897 г. П.Н. Милюков, «его главные доказательства норманизма до сих пор остаются классическими». Байеру приписывают введение в научный оборот Вертинских анналов, показаний Лиудпранда, епископа Кремон-ского, византийского императора Константина Багрянородного, сближение «варягов» русских летописей с «варангами» византийских источников и «верингами» скандинавских саг, суждение, что имена русских князей и их дружинников звучат по-скандинавски. В историографии в качестве непреложной истины существует еще одно мнение, разделяемое как сторонниками, так и противниками норманизма. Согласно ему, Байер первым поднял и вопрос о происхождении варягов-руси, т. е. он является не только родоначальником норманизма, но и родоначальником варяжского вопроса вообще. На работы ученого по варяго-русскому вопросу имеется еще один взгляд. В 1836 г. Ю.И. Венелин заметил, что его рассуждения о «варягах есть попытка пояснить собственно не русскую, а шведскую древность».
К числу основоположников норманской теории принято также относить Г.Ф. Миллера (1705-1783) и А.Л. Шлецера (1735-1809). Миллер, не окончив университетского курса, в ноябре 1725 г. приехал в Россию, ставшую для него новой родиной. Его вклад в развитие норманизма обычно измеряют диссертацией «О происхождении имени и народа российского», забракованной его коллегами. Что она из себя в целом представляла, сразу же определил М.В. Ломоносов, указав в 1749 г. в замечаниях на «доводы господина Миллера, у Бейера занятые». В 1761 г. он был более конкретен в своем выводе: «Миллер в помянутую заклятую диссертацию все выкрал из Бейера; и ту ложь, что за много лет напечатана в «Комментариях», хотел возобновить в ученом свете». Много лет спустя В.О. Ключевский произнес практически те же самые слова: Миллер своими изысканиями «сказал мало нового, он изложил только взгляды и доказательства Байера». Немецкий историк П. Гофман в 1961 г. также констатировал, что диссертация Миллера «в основном лишь обобщала и систематизировала взгляды Байера».
Шлецер прожил в России несколько важных для себя лет (1761-1767), определивших не только его научные интересы, но и его весьма значимое место в русской и европейской науке в целом. За его плечами были Виттенбергский и Геттингенский университеты, пребывание в Швеции (1755-1758), где он хорошо изучил шведскую историографию. В 1768 г.
Шлецер опубликовал в Германии работу «Опыт анализа русских летописей (касающийся Нестора и русской истории)», основные положения которой были развиты в его знаменитом «Несторе», изданном в пяти томах в 1802-1809 гг. в Геттингене (в русском переводе они слиты в три тома). Едва только приступив к изучении русской истории, он уже знал, какими принципами будет в этом деле руководствоваться. Первый из них, высказанный в июне 1764 г. в плане работы над историей России, гласил, что русская нация «обязана благодарности чужеземцам, которым с древних времен одолжена своим облагорожением»9. Кого и за что должны благодарить русские, ученый обстоятельно разъяснил в «Несторе»: в Восточной Европе до прихода скандинавов «все было покрыто мраком», там люди жили «без правления», «подобно зверям и птицам...», «жили рассеянно... без всякого сношения между собою». И скандинавы, убеждал он, должны были не только «со временем распространить человечество в таких странах, которые, кажется до тех пор были забыты от отца человечества», но именно они «основали русскую державу». В науке принято приписывать этот ключевой постулат норманизма Шлецеру, хотя он лишь повторил давнюю мысль шведских историков, предельно четко сформулированную Ю. Тунманном в 1774 году. Согласно второму принципу, изложенному в марте того же 1764 г. в письме астроному и физику Ф. Эпинусу, «без истории древних европейских народов, которая требует профессиональные филологические знания, без древней шведской истории... наконец, без критического усвоения славянского языка в русской истории делать нечего»13. Шлецер, особо выделив шведскую историю, окончательно превратил ее в ту отправную точку, от которой в обязательном порядке следовало отталкиваться при реконструкции истории Древней Руси.
В отношении того, что Шлецер внес в развитие идей норманизма, представителями разных взглядов на этнос варягов высказаны весьма схожие суждения. Так, М.О. Коялович констатировал, что даже норманисты «соглашаются, что к исследованию Байера Шлецер не прибавил ничего существенного». Не приемля такой оценки, ученый заметил: «Но это не совсем справедливо. Шлецер прибавил весьма смелую опору главнейшему положению Байера, именно тому, что до призвания князей русские не знали цивилизации и ею обязаны германскому элементу». В.О. Ключевский говорил, что «Нестор» Шлецера - это «не результат научного исследования, а просто повторение взгляда Нестора... Там, где взгляд Нестора мутится и требовал научного комментария, Шлецер черпал пояснения у Байера, частью у Миллера. Трудно отыскать в изложении Шлецера даже новый аргумент в оправдание этой теории». П.Н. Милюков отмечал, что Байер практически исчерпал все затронутые им сюжеты, в связи с чем Шлецер лишь «снабдил извлечения из Байера некоторыми частичными возражениями и поправками». А.Г. Кузьмин, также подчеркнув, что он «не прибавил ни одного нового аргумента к норманизму», вместе с тем выделял «значительный» его вклад «в систематизацию концепции норманизма, попытавшись укрепить ее фундамент за счет русской летописи».
Шрифт:
Интервал:
Закладка: