Ада Сванидзе - Викинги – люди саги. Жизнь и нравы

Зато, как уже говорилось выше, через столетие после этого кодекса и почти столетия после записи основного корпуса саг, в знаменитой «Хронике Эрика», об артистах на пирах королей и герцогов, особенно о щедром их вознаграждении хозяевами застолья, говорится уже неоднократно и в совсем ином тоне. Видимо, дело было в том, что артисты кочевали не только по соседним областям, но и, переходя через границы, появлялись в разных городах и при дворах различных государей. Они разносили добрую славу о милосердных и щедрых господах, худую – о злых и скупых, как было уже в XII–XIII столетиях во Франции, Англии, германских землях.

Итак, маргиналы саг могут считаться лишь условно объединенной «стратой общественных низов», поскольку она состояла из весьма пестрых по составу групп. Но эти группы в целом были значительными по численности, судя по всему, даже более значительными, чем слой самостоятельных хозяев (если иметь в виду только собственные малые семьи последних). Очевидно, что говорить об общей маргинальности этих групп можно лишь в том смысле, что все они почти не имели общественного значения в глазах людей саги, могли не учитываться в политической борьбе как ее активные или ведущие персонажи, не были героями эпохи. При этом, как уже известно, в исторической перспективе одни категории маргиналов – домочадцы, рабы и отпущенники – постепенно, хотя и не быстро, будут сходить на нет, другие категории – наемные работники и держатели-ландбу – будут значительно расширяться, тоже постепенно, но довольно быстро превращаясь в особые, социально различные категории населения, которые будут внимательно учитываться законодательством и властями.

Несомненно, что домашнее рабство сыграло в обществе скандинавов важную роль, хотя бы уже потому, что, например, в эпоху викингов рабы поступали в Скандинавию из многих территорий Европы, даже из Малой Азии, даже из Северной Африки. Таким путем в регион попадали люди разных этносов и веры, а также владеющие самыми разнообразными умениями, что не могло не сказаться на эволюции культуры этого региона. Следует также отметить, что рабство в Скандинавском регионе долго сохраняло свои позиции.

Впрочем, возникает более общий вопрос: достаточно ли хорошо мы вообще представляем себе место и социальную роль рабства в средневековой Западной Европе, во всяком случае в раннее Средневековье? Ведь эта проблема как самостоятельная и значимая по-настоящему не исследована…

С конца эпохи викингов рабский труд в Скандинавии стал изживать себя, что превратилось в общественную тенденцию. Возможно, что данный процесс, как и формирование слоя держателей, стал заметно убыстряться именно на излете эпохи викингов и сразу же по ее окончании, когда нужда в рабочей силе уже не могла удовлетворяться путем набегов.

Материалы о маргиналах саг подтверждают, что в течение эпохи викингов в Скандинавии большое значение постепенно приобрела земля, соответственно, с работающими на ней людьми, как средство не только сельскохозяйственного производства, но и социального приоритета. Владение имениями, рядом дворов стало показателем высокого престижа. Если «Песнь о Риге» хвалит конунга за то, что он на богатства, нажитые в походах, приобрел 18 дворов, то теперь, в конце эпохи, счет идет на многие имения, приобретенные, купленные лично или (нередко) полученные от короля. В сагах часто говорится о том, что люди реализовывали добытые сокровища, приобретая хутора и имения. Это не значит, что викинги, особенно верхушка тогдашнего общества, отказались от щегольства, перестали увешивать себя ювелирными украшениями, носить дорогую одежду, высоко ценить красивое оружие и хороших верховых лошадей, устраивать широкие пиры, богато одаривать нужных людей, короче – демонстрировать и закреплять признаки своей элитарности. Просто выгоды от регулярного ведения сельского хозяйства и владения землей в ходе эпохи викингов постепенно стали уравновешивать, позднее же перевешивать выгоды от грабительских набегов, которые столь же постепенно приобретали вспомогательный характер. А с начала XII в., когда походы викингов так или иначе сошли на нет и в перспективе заменились государственными Крестовыми походами, изменились и характер зависимого труда, и его использование.

Заглядывая вперед, в это будущее время, отметим, что освобождение рабов без земли, как и испомещение их на землю господина, можно рассматривать в качестве одной из причин или условий складывания именно краткосрочной аренды земли, характерной для средневековой Скандинавии еще и в Новые времена.

Краткие общие сведения и постановка проблемы

Письменных источников по самой ранней гражданской истории северных государств так мало, что нам не известны или плохо известны имена первых государей, не говоря уже о датах многих событий и самих событиях. Однако историкам путем комплексных исследований саг, европейских хроник и материалов ряда специальных исторических дисциплин удалось установить время объединения малых скандинавских королевств в три хотя бы формально единых государства, а также имена королей-объединителей и в какой-то мере упорядочить эти сведения. Вот они.

Издревле Скандинавские страны делились на этнотерриториальные объединения, каждое из которых занимало определенную область или район, что ранее занимали те или иные племена; они же давали ему название, которое используется по сей день.

Саги свидетельствуют, что стоявший во главе такого объединения вождь или малый король (малый конунг) имел свою дружину, с помощью которой сражался за территорию с соседними малыми королями. Так было по всей Скандинавии. Свеи, западные и восточные гёты, даны, юты, трёнды и другие скандинавские племенные союзы воевали между собой, с балтами, с другими соседними народами, и в ходе этих усобиц рождались и сплачивались ранние государства. Малого короля обычно окружали и поддерживали представители местных знатных родов, «большие люди» – стурманы, местные хёвдинги, годи. Время от времени они же сбрасывали вождя, ставя на его место другого, более им угодного. К началу эпохи викингов эти территориальные объединения укрупнились, каждое из них обрело свой центр в виде особенно хорошо укрепленного городка, как, например, Скара в Западном Гёталанде или (Старая) Упсала в Свеаланде.