Игорь Молотов - Черная дюжина. Общество смелых

Кроме того, руководитель «Памяти» отправил еще одну телеграмму прокурору Краснопресненского района Александру Селиховкину. Васильев выразил прокурору недоверие в связи с тем, что последний поделился с «МК» мнением о деле «уже в начале расследования». По словам Васильева, это мнение к тому же является «весьма предвзятым». Александр Селиховкин же сказал, что Васильев теперь попытается перевести дело в более высокие инстанции. «Ему нужно представить дело так, будто вторжение в «МК» является акцией массового движения. Он бросил вызов обществу. Что можно ожидать от человека, который напрямую заявляет представителям закона, что не признает правительство и его законы?» По словам господина Селиховкина, активистам «Памяти» необходимо предстать в глазах общественного мнения в роли невинно пострадавших, чтобы повысить популярность движения.

На вопрос, не находит ли он сам в своей заметке в «МК» чего-либо противоправного, Селиховкин ответил вопросом: «Представьте, что к вам в «Коммерсантъ» вдруг врываются люди в военной форме и безапелляционно указывают, какой бы они хотели видеть вашу газету. Как бы вы восприняли подобную перспективу?» Все это, конечно так, но какое это отношение имеет к уголовному делу — мне, лично, непонятно.

Через несколько дней, 24 октября 1992 года все-таки состоялась пресс-конференция в Марфо-Мариинской обители, посвященная «визиту» делегации членов «Памяти» в редакцию газеты «Московский комсомолец». Дмитрий Васильев заявил о своем намерении подать в суд на прокуратуру Краснопресненского района в связи с незаконным обыском на его квартире. Он сказал, что их визит являл собой «нравственный церковный протест против публикаций в «Московском комсомольце» и акция была специально благословлена священником Марфо-Мариинской обители Олегом Стеняевым.

«Наше посещение редакции газеты не противоречит закону о печати. Там не сказано, что читатели могут выражать свое недовольство лишь направлением писем в редакцию», — заявил Васильев. Руководство «Памяти» представило видеозапись событий, произошедших в редакции 13 октября. Поясняя их ход, Васильев заметил, что «пользующийся высоким покровительством «Московский комсомолец» пытается очернить пробуждающееся национальное самосознание россиян, пропагандируя на своих страницах порнографию».

На пресс-конференции был обнародован текст телеграммы «Памяти» в мэрию Москвы и Моссовет. В ней указывалось, что некоторые депутаты, симпатизирующие «Московскому комсомольцу», принадлежат к сексуальным меньшинствам, «о которых так подробно пишет эта газета».

Итак, против Николая Деткова было возбуждено уголовное дело по статьям 1401 («воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов») и 1903 («организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок»). 25 ноября 1992 года его арестовали.

Заступившиеся за него общественные деятели зачитали открытое письмо в адрес редакции «Московского комсомольца», которая расположена в здании комплекса. В письме, в частности, говорится: «Мы решили побеспокоить вас в связи с арестом Николая Деткова, который сидит в тюрьме по политической статье и сидит благодаря вам, но куда девались ваши демократические убеждения, господа, когда «Память» пришла в вашу редакцию, почему нет ни одного разбитого носа, ни одного синяка? Как можно взрослого мужчину (если он имеет честь и чувство собственного достоинства) против его воли погладить по голове? И что можно сказать о таком человеке, если он вместо того, чтобы защищаться, бежит жаловаться президенту? Теперь человека на основании вашего доноса посадят в тюрьму — ему грозит несколько лет заключения (стоит ли упоминать, что для Осташвили, осужденного по 74-й статье УК, заключение стало пожизненным?), а ведь даже если бы кто-то хулиганил у вас в редакции, он получил бы только 15 суток ареста».

На суде представители «Памяти» действовали организованно, составляя списки приглашенных на суд, остальных же пытались выпихнуть из зала. Подсудимый Николай Детков заявил суду, что считает себя «политическим», а потому требовал перевести его из Бутырской тюрьмы в более комфортабельную тюрьму в Лефортово. В связи со своим «политическим» статусом он настаивал, чтобы его дело рассматривал суд присяжных. Детков заявил отвод адвокату редакции Андрею Муратову, мотивируя это тем, что Муратов в свою бытность судьей Мосгорсуда председательствовал на процессе Смирнова-Осташвили. По мнению Деткова, Муратов будет настаивать на привлечении его к ответственности еще и по статье 74 («разжигание национальной розни»). Подсудимый также просил изменить ему меру пресечения или хотя бы убрать решетку, за которой он сидит в зале суда.

Главный редактор обиженной газеты Павел Гусев лично попросил суд удовлетворить просьбу Деткова об изменении меры пресечения. Но тут прокурор напомнил суду, что второй обвиняемый в аналогичных преступлениях член «Памяти» Прокофьев до сих пор скрывается от правосудия. Суд отклонил ходатайства Деткова.

Надо сказать, в итоге Деткова в течение пяти месяцев держали в Бутырской тюрьме. После освобождения он продолжил активную патриотическую деятельность, организовывал концерты и вечера. В одной из своих поездок Детков был в числе первых, кто открыл для России имя юного автора и исполнителя М. Трошина. При участии Деткова организуется всенародный праздник «Глас ангельский России». Во время натовских бомбардировок в Югославии Детков вместе с другими русскими артистами стоял на мостах и площадях Белграда, демонстрируя славянское единство в борьбе против агрессии США.

Некогда он рассказал о впечатлении, произведенном на него теми, теперь уже далекими событиями в редакции «Московского комсомольца». По его словам, все члены редакции словно сжались. Как будто им показалось, что вся Русская земля пришла требовать с них ответа.

Дмитрий Васильев оказался возмущен преследованием активистов «Памяти». В 1994 году в своем интервью он раскритиковал российскую судебную систему.

«На фоне всего этого откровенного беззакония и маразма один из старейших активистов нашего движения Владимир Васильевич Прокофьев продолжает, вот уже в течение трех лет, находится под спудом заведенного на него уголовного дела. Вся его вина заключается лишь в том, что он в числе других бойцов скромно присутствовал в редакции «МК». Он не совершил вообще никаких противоправных, оскорбительных действий, даже словесных. Но почему-то по злой воле следователей Краснопресненской прокуратуры был выбран в качестве обвиняемого, как один из организаторов этого нашумевшего визита. Правовая бездарность действий прокуратуры была очевидна с самого начала процесса. Все обвинения притягивались за уши, но задуманный политический процесс над «Памятью» провалился — мое имя осталось незапятнанным. Социальный заказ не удался. И вот началась примитивная месть, сведение личных счетов. Это продолжается до сих пор, несмотря на то что сам главный редактор «МК» Павел Гусев отозвал свое исковое заявление и лично ходатайствовал о прекращении уголовного дела против Прокофьева. С таким бы похвальным усердием преследовали настоящих преступников, по вине которых пролилась кровь людская в октябре 1993 года. Однако и Руцкой, и Хасбулатов, и Макашов, и многие другие их сподвижники гуляют на свободе и пытаются пожинать лавры несостоявшегося «мученичества за идею». Эти маленькие сравнения говорят тем не менее о многом», — сокрушается Васильев.