Раймон Кено - Упражнения в стиле

Потом, видел ли я его потом часом или двумя позже? Почему бы нет? В жизни всякое случается, может еще и не такое. Вот помню, отец часто рассказывал, как…

Как-то раз я зашел в автобус на воротах Шамперре. В нем было много народа, все: молодые, старики, женщины, военные. Я оплатил проезд и огляделся вокруг. Ничего интересного не было. Все же я обнаружил молодого человека, шею которого я счел слишком длинной. Изучив его шляпу, я заметил, что вместо ленты на ней была плетеная тесьма. Каждый раз, когда заходили новые пассажиры, возникала давка. Я ничего не сказал, но молодой человек с длинной шеей все-таки излил недовольство своему соседу. Я не расслышал, что он ему в точности говорил, но глядели они друг на друга довольно злобно. Затем молодой человек с длинной шеей побежал садиться.

Возвращаясь от Шамперре, я проезжал мимо вокзала Сан-Лазар. Я увидел того же типа, который спорил со своим знакомым. Тот указал пальцем на пуговицу в районе выреза пальто. Потом автобус меня увез, и я их больше не видел. Я сидел и не думал ни о чем.

Полдень, по ногам пассажиров автобуса стелется жара. Кто-то, на длинной шее лелеющий скудоумную голову, украшенную нелепой шляпой, достигает воспламенения, тотчас же вспыхивает ссора. Чтобы довольно быстро бесславно угаснуть, откровенная брань чересчур тяжела, чтоб разноситься в и так уже сдавленной атмосфере. Затем расходятся садиться внутри, на холодке.

Позже можно расположиться перед вокзалами у площадей-близнецов, вопросы верхней одежды, по поводу некой пуговицы, которую уверенно лапают жирные потные пальцы.

Был полдень. Пассажиры зашли в автобус. Было тесно. Молодой человек надел на голову шляпу, окруженную плетеньем, а не лентой. У него была длинная шея. Он обвинил своего соседа в ударах, которые тот ему нанес. Как только он заметил свободное место, он бросился к нему и там уселся.

Позже я увидел его перед вокзалом Сан-Лазар. Он был одет в пальто, а приятель, который расположился там же, сделал ему такое замечание: нужно было пришить дополнительную пуговицу.

Длился полдень. Пассажиры заходили в автобус. Становилось тесно. Молодой человек носил на голове шляпу, которая была окружена плетеньем, а не лентой. У него была длинная шея. Он обвинял своего соседа в ударах, которые этот последний ему наносил. Как только он замечал свободное место, он бросался туда и садился.

Позже я видел его перед вокзалом Сан-Лазар. Он носил пальто, а приятель, который располагался там же, делал ему такое замечание: следовало пришить дополнительную пуговицу.

Я зашел в автобус, полный субъектов налогообложения, которые передавали наличные налогоплательщику, наложившему на живот налогоплательщика небольшую сумку, налогооплачивание которой позволяло другим налогоплательщикам следовать своим путем налогоплательщика. В этом автобусе я заметил субъекта налогообложения с длинной налогооблагаемой шеей, у которого на налоговую голову плательщика была наложена необлагаемая налогами шляпа, окруженная плетением, которую никогда не наденет ни один здравый налогоплательщик. Внезапно этот субъект налогообложения лажанулся, обложив соседнего с ним субъекта налогообложения горьким упреком, не нарочно ли тот наловчился обкладывать его ноги налогоплательщика всякий раз, когда другие налогоплательщики заходят или выходят из автобуса для налогоплательщиков. Потом наложивший в штаны налогоплательщик пошел садиться на место для налогоплательщиков, которое только что освободилось другим налогоплательщиком. Несколько часов налогообложения спустя я увидел его на Римско-судебной площади налогоплательщиков, в компании налогоплательщика, который консультировал его насчет свода элегантности налогоплательщиков.

Ел ус ый ов. Ил о а ей а, ый пу ной ой. Лся го ра, я но ноги, дый, ди ли ли. Ться шее ным то.

Ясь тно, ва тил щим ом, рый ты тности нию ней говицы.

Я заш в автоб, полн пассажир. Я замет молодог человек с ше как у жираф, котор носил шля с плетен тесьм. Он рассерди на друго пассажи, упрека его, что тот нароч наступал ему на, каж раз, когда лю входи и выходи. Потом он пошел сади на став свобод мес.

Возвращаясь обра, я сно заме его ходя взад и вперед с дру, кото давал ему сове элеган по размеше верх пу его пальто.

Я зшел в автбус, плный пссжиров. Я змтил молдого челка с шекаужрафа, ктрый нсил шляплетесьмой. Он рссердился на дрого пссжира, упркая его, что тот нрчно нстпает ему на ноги. Птом он пшел на освившееся мсто.

Взврщаясь в тождень, я снва его зтил на Риской плоди, выслшиющим светы по пводу пговицы.

Вот я ж считаю: тип, который заехал тебе по копыту, может и сдачи получить. Но после того как выдать ему, идти, как пентюх, садиться, вот этого я ж не понимаю. Вот я ж видел такое как-то на задней площадке, в автобусе S. Вот я ж и думаю — шея у него длинновата, у этого парня, и здорово дурной вид с этой косичкой на шляпе. Вот я ж ни за что б не нацепил такой ж вот кепарик. Но, говорю ж вам, после того, как наехать на другого мужика, который наступал ему на ноги, этот тип просто свалил и уселся, и ничего больше. Вот я ж вмазал бы той скотине по кумполу, чтоб не смел мне на ноги наступать.

Вот в жизни ж бывают забавные штуки. Вот я ж о чем, это ж как в песне поется. Через два часа вот я ж снова встречаю того парня. Вот я ж засекаю его перед вокзалом Сан-Лазар в компании такого ж знакомого, который говорит ему, а вот я ж слышу: «Тебе нужно перешить эту ж вот пуговицу вот сюда ж». Вот я ж его как сейчас вижу ж, он тычет в верхнюю пуговицу ж.

Представьте! Полдень! Время лезть в автобус! Сколько народу! Сколько народу! Какая давка! Идиотизм! И этот пацан там! Какая морда! А какая шея! Сантиметров семьдесят пять! По меньшей мере! А лента! Лента! Никогда такой не видел! Лента! Самое идиотское! Это вот! Лента! Вокруг его шляпы! Лента! Идиотская! Полный идиотизм! И он там еще и ворчит! Этот тип с лентой! На соседа! Что он ему высказал! Другому! Будто тот наступал ему на ноги! Они собираются сцепиться! Пощечин надавать! Точно! Ах, нет! Да! Ах! Ах! Даст в глаз! Залепит! Кишка тонка! Вовсе нет! Струсил! Тот тип! С длинной шеей! С лентой! На свободное место, вот куда он залепил! Да! Пацан!