Эула Бисс - Откровенно об иммунитете. Вакцинация

В ответ на просьбу коллег осветить вопрос о том, не слишком ли много вакцин получают дети в самом начале жизни, педиатр Пол Оффит предложил количественно оценить способности детской иммунной системы, которые, как уже известно, являются весьма впечатляющими. Дети начинают подвергаться натиску бактерий в тот момент, когда покидают матку, до того даже, как выходят из родового канала. Любой ребенок, не живущий под стеклянным колпаком, ежедневно отражает инфекцию, более серьезную, чем ослабленные антигены, которые он получает при иммунизации.

Оффит – профессор педиатрии Пенсильванского университета и руководитель отделения инфекционных болезней Филадельфийского детского госпиталя. Он является одним из создателей одной вакцины, автором нескольких книг по проблемам вакцинации, а также бывшим членом консультативного комитета Центров по контролю и профилактике заболеваний (CDC) по вопросам практической иммунизации. Также он, если верить Интернету, «адвокат дьявола», известный по прозвищу «доктор Профит». Он получил все эти почести, вместе с неоднократными угрозами, за то, что является непреклонным поборником вакцинаций.

Оффита называют адвокатом дьявола на том же веб-сайте, на котором собирают доказательства того, что холокост – это миф и что антисемитизм придумали сионисты для того, чтобы оправдать основание государства Израиль. Обвинения Оффита в том, что он извлекает финансовую выгоду от пропаганды вакцинаций, исходят от блогера по имени Дж. Б. Хэндли, который и сам не чужд профита. Хэндли, венчурный капиталист, является сооснователем частного акционерного общества с капиталом свыше одного миллиарда долларов, а также сооснователем организации «Спасение поколения», которая выступает в защиту больных аутизмом.

В своей книге «Лжепророки аутизма» Оффит исследует запутанную историю теории, согласно которой вакцины служат причиной аутизма, а также приводит подробные доказательства несостоятельности этой теории. Вопрос о том, являются ли вакцины причиной аутизма, в настоящее время не составляет предмет серьезных научных дебатов, со всей определенностью заявляет Оффит. В то же время группы, подобные «Спасению поколения», показывает Оффит, тратят массу денег на распространение ложной информации и пропагандируют неэффективные методы лечения. Некоторые родители детей-аутистов считают это эксплуатацией. Между тем Оффит часто получает письма приблизительно такого содержания: «Мерзавец, я повешу тебя за твою поганую шею!»

«Это обидно», – говорит Оффит об упрямых обвинениях в том, что в исследованиях им движет жажда наживы. Он находит это в большой степени смехотворным. «Скажите, кто идет в науку, – спрашивает он, – думая: “ Боже, если я смогу просто определить, какой из этих двух поверхностных белков вируса стимулирует образование нейтрализующих антител, то я сказочно разбогатею! ”» Такой человек получит гораздо большую зарплату, если просто займется частной педиатрической практикой, вместо того чтобы заниматься наукой.

Когда Оффит был интерном, он видел, как от ротавируса умер девятимесячный мальчик. До того момента он не представлял себе, что в Соединенных Штатах дети умирают от ротавирусной инфекции. После интернатуры он присоединился к группе исследователей, работавших над созданием вакцины против ротавируса, который является в США причиной госпитализации 70 тысяч детей, а в развивающихся странах убивает более 600 тысяч детей в год. Это было в 1981 году, и в то время перспектива создания вакцины оставалась весьма туманной и неопределенной.

«Нам потребовалось десять лет, – говорит Оффит, – чтобы ответить на вопрос: как можно получить вакцину, индуцирующую иммунный ответ, но не вызывающую болезнь? Потом мы обратились к нескольким фармацевтическим компаниям, потому что только у них есть ресурсы и опыт для производства вакцин. Кроме того, ни одна фармацевтическая компания не станет продвигать незащищенную технологию. Нам пришлось запатентовать будущую вакцину». Даже после того, как вакцина была запатентована, не было никаких гарантий, что она попадет на рынок.

В течение более 16 лет вакцину RotaTeq испытывали на безопасность в возрастающих по численности группах детей. Финальное исследование с участием более 70 тысяч детей было проведено в 12 странах и обошлось компании «Мерк» в 350 миллионов долларов. Когда вакцина была лицензирована, Филадельфийский детский госпиталь продал патент за 182 миллиона долларов. Госпиталь сохранил интеллектуальную собственность на изобретение, за что получил 90 процентов этих денег, которые были потрачены на дальнейшие исследования, а 10 процентов получили трое ученых, которые больше 25 лет работали над вакциной.

В сравнении с другими лекарственными препаратами вакцины дороги в разработке и приносят весьма скромную прибыль. «В 2008 году компания “Мерк” получила от продажи вакцины RotaTeq прибыль 665 миллионов долларов, – пишет журналистка Эми Уоллес. – Между тем такое популярное лекарство, как ‘‘Липитор’’ фирмы Pfizer, приносит за год доход в 12 миллиардов долларов». Более старые вакцины стоят дешевле и приносят настолько низкий доход, что за последние тридцать лет с рынка ушли многие компании, производившие вакцины.

Почему успех его вакцины должен обесценивать его опыт и знания в иммунологии, остается загадкой для Оффита. «Я же не изобрел новый способ очистки кокаина», – говорит он. Но он понимает, что у его дурной славы есть и другие причины. В ответ на вопрос о том, какое количество вакцин можно считать слишком большим, Оффит сказал, что теоретически ребенок может справиться с сотней тысяч вакцин, или с десятью тысячами вакцин сразу. Он пожалел о том, что сказал это, хотя и не считает, что ошибся. «Произнеся число сто тысяч, я выглядел как сумасшедший, – говорит он. – Потому что представьте себе, что из вас торчат сто тысяч иголок, – это жуткая картина».

Когда я привела своего годовалого сына к врачу на плановый осмотр, я была удивлена тем, что мне предложили вакцинировать его от ветряной оспы. К тому времени он уже получил прививки от гемофильной палочки, дифтерии, гепатита B и ротавируса – от болезней, с которыми я была совершенно незнакома. Но ветряную оспу я прекрасно помнила, так как перенесла ее в детстве, когда одновременно заболели все четверо детей в нашей семье. Моей младшей сестре тогда еще не было и года. Оспинки были у меня в носу, в горле и в ушах, и мама делала нам содовые ванночки, пока папа был на работе. Я поняла, сколько сил требовалось от мамы, чтобы ухаживать за четырьмя больными детьми, только после того, как сама стала матерью. Однако вакцинация от ветряной оспы показалась мне излишеством.