Айн Рэнд - Философия: Кому она нужна? [litres]

Полагаю, что это довольно точное изложение главных положений мистера Ролза. В выпуске от 3 декабря того же года The New York Times Book Review предлагает подтверждение: «Талантливый или обладающий социальными преимуществами человек ничего не заработал: “Те, кто награжден природой, могут пользоваться своими выгодами только при условии, что они улучшают положение тех, кто награжден не был”, – пишет Ролз».

«…паразиты являются моральным оправданием существования созидателей, но существование паразитов – это самоцель…» (Джон Голт про альтруизм, «Атлант расправил плечи»).

Есть зло, защищенное своим же размахом: есть те, кто, прочитав эту цитату из книги Ролза, не поверят собственным глазам, однако так все и есть. Мистер Ролз и мистер Коэн восстают не против социальных институтов, а против существования человеческого таланта ; не против политических привилегий, а против реальности ; не против правительственных любезностей, а против природы (против тех, кто награжден природой, как если бы понятие «награда» было бы здесь уместно); не против социальной несправедливости, а против метафизической «несправедливости», против того факта, что некоторые люди рождаются с лучшим складом ума и умеют извлекать из него большую пользу, чем другие.

Новая «теория справедливости» требует, чтобы люди противодействовали «несправедливости» природы, организуя самую пошлую и немыслимую несправедливость: лишали «тех, кто награжден природой» (талантливых, творческих, толковых), права на награды, которые те производят (например, право на жизнь), и дарили некомпетентным, глупым и ленивым право на беззаботное наслаждение наградами, которые они не могут ни произвести, ни представить, ни понять, что с ними делать.

Мистер Коэн возразил бы мне. «Очень важно понять, – говорит он, – что, согласно Ролзу, нельзя назвать справедливым или несправедливым то, что люди рождаются с разными природными способностями и в разных социальных условиях. Это попросту факты природы [верно, но тогда какова цель следующего предложения?]. По правде говоря, никто своими бо́льшими способностями или талантами не заслуживает более благоприятного старта в обществе. С точки зрения морали природная и социальная “лотерея” носит случайный характер. Но из этого не следует, как предполагает уравнитель, что мы должны исключить такие различия. Есть другой способ с ними разобраться. Как мы видим, они могут быть использованы для выгоды всех и особенно тех, кто находится в наихудшем положении». Если природный факт нельзя назвать справедливым или несправедливым, каким образом он становится моральной проблемой и вопросом справедливости ? Почему те, кто «награжден природой», должны исправлять то, что не является несправедливым и вызвано не ими?

Мистер Коэн не дает ответа. Он продолжает: «Таким образом, справедливость требует, чтобы природный шанс и социальное везение использовались как общественный ресурс и были положены на алтарь общего блага. Справедливость не требует равенства, но она требует, чтобы люди делили судьбу друг друга». Это заключение, видимо, требует годового чтения 607-страничной книги для того, чтобы «ухватить все ее сложности». Почему это считается новой теорией, вызывает вопрос: где читатели и обожатели мистера Ролза были последние две тысячи лет? Вопросов на самом деле больше, но давайте пока на этом остановимся.

Заметьте, что мистер Коэн (и эгалитаристы) видят человека так, как это делают детские сказки: человек до рождения есть неопределяемая вещь, сущность без природы, подобие бесформенной человеческой массы, которому затем крестные феи дарят или отказывают в различных качествах («дарах»): уме, таланте, красоте, богатых родителях и так далее. Эти качества выдаются «случайно» (хотя такой атрибут не применим к природным процессам), это «лотерея» среди доэмбриональных сущностей без характеристик, и, возможно, как заключает мышление взрослого человека, победитель этой «удачи» не заслуживает, поэтому и человек не заслуживает и не зарабатывает ничего после своего рождения, потому что он действует, используя свои «незаслуженные» качества. Подразумевается, что заслужить что-то – значит выбрать и заслужить свои личные качества еще до своего существования.

Подобные высказывания имеют определенную ценность: это психологическое признание, содержащее много ненависти и зависти к способным людям и составляющее корень всех альтруистических теорий. Восхваляя примитивнейший вариант древней альтруистической ерунды, книга мистера Ролза раскрывает основное значение альтруизма, что и может рассматриваться как новшество в области этики. Но «Теория справедливости» – это книга в первую очередь не об этике: это талмуд о политике. Можете верить или нет, но некоторые восприняли ее как попытку спасти капитализм, так как ее автор предлагает «новое» моральное оправдание существованию социальных неравенств. Интересно отметить, против кого полемизирует Ролз: против утилитаристов.

Практически все защитники капитализма с XIX в. и по настоящее время соглашались и принимали этику утилитаризма (чей девиз «Максимум счастья для максимального числа людей») как моральную основу и оправдание, избегая явного противоречия между капитализмом и альтруистическо-коллективистской природой утилитаристской этики. Мистер Коэн указывает на то, что утилитаризм несовместим со справедливостью, так как он допускает жертвование меньшинством в интересах большинства (я писала об этом в «Учебнике американизма» (Textbook of Americanism) в 1946 г.). Если так называемые защитники капитализма не перестают цепляться за альтруизм, то мистер Ролз – это возмездие, которого они давно заслуживают: куда более последовательный, он заменяет старый утилитаристский этический стандарт новым: «Максимум счастья для наименее его заслуживающих».

Однако его главная цель – возродить как морально-политическую основу теорию общественного договора, которую заменил утилитаризм. По мнению Ролза, пишет Коэн, «теория общественного договора Руссо и Канта» (а кто-то этого не знал?) обеспечивает альтернативу утилитаризму.

Мистер Коэн переходит к изложению пути, по которому Ролз предполагает устанавливать «общественный договор». Люди бы помещались в положение, которое он называет «исходным положением» и которое не является природным состоянием, – оно лишь «гипотетическая ситуация, применимая в любое время». Справедливость бы подтверждалась «требованием, что принципы, управляющие обществом, должны выбираться за “занавесом неведения”. Этот занавес не дает тем, кто находится в “исходном положении”, узнать их собственные природные способности или позицию в структуре общества. То, что они не знают, они не могут превратить в преимущество; “неведение” гарантирует, что их выбор будет справедливым. А так как любой находящийся в “исходном положении” считается рациональным [?!], он будет убеждаться одними и теми же аргументами [?!]. В традиции общественного договора выбор политических принципов единодушен». Нет, мистер Коэн не объясняет и не определяет суть «исходного положения», возможно, по какой-то причине. По ходу рассуждения, кажется, он намекает на то, что «гипотетическая ситуация» – это состояние доэмбриональной человеческой массы.