user - Философия вождизма. Хрестоматия

Но наша связь не только рабочая, но и этическая. Мы работаем в той области, где интеллект часто затмевает все прочие душевные силы, порой с ущербом для личности. Мы работаем в период, когда возникают новые критерии, тогда как у широкой общественности еще в ходу старые, поэтомуона часто не может отличить плевелы от зерен. Поэтому мы должны быть начеку, чтобы какие-нибудь авантюристы не воспользовались моментом в своих эгоистических целях, а не в интересах науки и Германии вообще. Поэтому мы счастливы, что имеем дело с психологами Вермахта, порядочность и солдатская честность которых не подлежат сомнению, - люди, не обладающие этими качествами, не удерживаются в ваших рядах. Ваше первое требование к военным характерологам: они сами должны иметь характер. Ответственность вашей профессии не допускает игры с понятиями, не основанными на фактах.

Солдатская манера поведения, обязательная для вас, а теперь и для нас, предполагает рыцарское уважение к самим себе и своим противникам. Мы всегда были готовы к взаимопониманию с ними, но лишь при том условии, что они признают нас равноправными и не будут мешать нам выполнять нашу задачу.

Нападки на нас исходят, прежде всего, из сферы чистой философии, от идеалистов и романтиков. Мы не хотим им мешать, но пусть и они нам не мешают.

В классическом немецком идеализме следует различать две стороны. Это было, во-первых, великое немецкое движение за возвыше-

н ие и облагораживание всего живого. Мы ценим его наследие, но опираемся на опыт и реальные факты. На основе психологической антропологии уже сегодня развивается идеализм жизни и реальнос ти вместо идеализма чистых идей и внереальных сфер, как в так называем ую классическую эпоху немецкой философии.

Однако нам часто возражают, что возвышение человечества — не единственная и отнюдь не главная сторона идеализма. Если при этом главную роль играл разум, то сегодня многие чистые философы ищут значение идеализма в той области, которая далеко отстоит от разумного познания. Так Николай Гартман называет сомнительный диалектический метод Гегеля «способом рассмотрения, последовательным выявлением все новых и новых сторон предмета», то есть речь идет не о разумном понимании, а о способе рассмотрения. Одновременно открыто признается, что Гегель «категорически отказывался от понимания зависимостей». Но только разум может понять зависимость явлений друг от друга, если его цель — понять эти явления. Но идеалисты давно признавали, что их отношение к миру иное, нежели у тех, кто познает действительность только разумом, и подчеркивали это различие.

Романтизм, дитя той же эпохи, брат идеализма с теми же фамильными чертами, был в еще большей степени ориентирован на созерцание... Речь шла не о деятельности разума, не об анализе и не о познании законов природы, а об осовременивании чего-нибудь совершенно уникального из прошлого и религиозной самоотдаче этому уникальному. А. Боймлер очень удачно назвал это в своей работе о Гёрресе «культом предков». У Гёрреса, главного представителя католического романтизма, в этом можно видеть отзвуки культа святых. Любой разумный анализ в этом случае выглядит профанацией или святотатством.

«Психологическая ориентация - главное заблуждение современности. Ее предпосылка — представление об актуальности всего человеческого, чувство безвременья... Прошлое всегда иное, а для психологии все одно и то же». А. Боймлер сказал это с точки зрения романтической философии истории в духе Гёрреса, для которой нет иной задачи, кроме культа предков.

Для чисто исторического познания такой взгляд на мир вполне оправдан, и психология его ничуть не оспаривает, наоборот, она считает его весьма плодотворным для определенных целей. Она с пиететом относится к истории и к прошлому. Но это ни в коем случае не всеохватывающий взгляд на мир, не единственный, а для практической деятельности и не самый важный. Да, для психологии

все одно и то же, все повторяется, но в этом она не заблуждается, а открывает истину, соответствующую действительности. Да, в каждой эпохе есть нечто неповторимое, уникальное. Но сколько бы ни изменялось содержание эпох в деталях, действуют одни и те же общие законы жизни, особые в прошлом, настоящем и будущем определенного народа. Не признавая этого, нельзя говорить о «расе» и «расовой душе». Да, у нас есть и «чувство безвременья», и «представление об актуальности» прошлого, то есть, по нашему мнению, между людьми прошлого и настоящего, при всем различии исторического содержания, есть общее, у немцев, как и у англичан или французов, — проходящая через все эпохи общность типа и крови. Но нашим противникам из круга романтической философии истории мы должны указать на принципиально еще более важный момент: наука о человеке и его душе очень мало занимается прошлым, она занимается в первую очередь настоящим и будущим. Поэтому мы должны учитывать «одинаковое», и представители чисто исторического мышления не могут нам этого запретить. Тот, кто хочет практически улучшить жизнь людей, должен знать общие и особые законы жизни, то есть то, что в потоке событий остается «одним и тем же» и всегда возвращаетсн. Не только почтительное созерцание, но и путеводные нити этих законов нужны каждому, кто хочет действовать и строить будущее.

Для немцев характерна ясность мышления. Это качество разума, и им нужно пользоваться сегодня именно при изучении человеческой психики. Да, мы должны с уважением относиться к предкам и к прошлому, но это не единственный наш долг. По меньшей мере мы в такой же степени обязаны жить в современности, в реальности и на основе ее ясного, разумного, совершенно не романтического понимания позаботиться о будущем.

«Zeitschrift für Ps ychologie», том 138, выпуск 4-6, август 1936.

ІШсг orrmnùct

Лейпциг

Когда двое молодых людей намереваются вступить в брак, они тем самым предпринимают шаг, которых должен определять всю их дальнейшую жизнь. Иметь в виду уже при заключении брака возможность его расторжения, если он окажется неудачным, — безнравственно. Люди с такими мыслями нравственно неполноценны и им лучше воздержаться от брака. Мы вполне сознательно стоим на той точке зрения, что брак имеет вечную ценность в биологическом и нравственном смысле. О том, что такой взгляд соответствует немецкой сути и германскому образу мыслей, свидетельствуют древние правовые понятия наших предков, освящение ими брака и смертная казнь за его нарушение (утопление в болоте)... В жизни нашего народа укоренились многочисленные обряды, которые сегодня, к сожалению, часто неправильно понимаются, но в деревне, где сохранились неиспорченные люди, они бытуют до сих пор. Отказаться от этих обрядов значит для немца вырвать часть своей души, своего сердца. Правильность этого утверждения доказывают наблюдения этнографов. Это священное наследие живет в нас и побуждает к благородству мыслей и действий. Отсюда необходимость задать себе вопрос: если я теперь вступлю в брак, я возьму на себя ответственность; под силу ли мне это? Нельзя отрицать, что первым стимулом такого намерения является чувство симпатии, цель которого всегда одна: быть вместе всю жизнь. Но этим симпатия не исчерпывается; после заключения брака возникает новое желание, которое только и придает смысл и содержание каждому браку: каждая здоровая женщина хочет стать матерью, каждый здоровый мужчина хочет зачать ребенка...