Карл Маркс - Собрание сочинений, том 15

«Волонтеры! Сведущим людям нет необходимости детально разъяснять те движения, которые вы производили сегодня, но я считаю необходимым обратить ваше внимание на характер тех двух позиций, которые вы занимали во время выполнения вами передвижений в поле. Первая позиция, которую вы занимали, была безусловно очень сильной позицией — настолько сильной, что две трети неприятеля не смогли бы успешно действовать. Его кавалерия не смогла бы успешно действовать, его артиллерия оказалась бы не в состоянии нанести вам вред, разве только навесным огнем. Предполагалось, что неприятель, обнаружив, что позиция является очень сильной, попытается достигнуть плато, на котором мы теперь находимся, обходя наш фланг вдоль одной из тех вытянутых в направлении к Уимблдону долин. Следовательно, вам необходимо было оставить сильную позицию, которую вы прежде удерживали, путем перемены фронта влево. Неприятель имел в виду двоякую цель. Он хотел выйти на гладкую и ровную местность, посредством чего он мог ввести в действие свою артиллерию и кавалерию, а также использовать и пехоту; он хотел также обходом вашего левого фланга выйти на уимблдонскую дорогу, по которой он мог двинуться через ваш фронт на Лондон. Я хочу указать вам на разницу между двумя позициями, которые вы удерживали. Совсем по-иному обстояло дело, когда вы расположились вдоль этого вытянувшегося в длину, трудно преодолимого гребня высоты, где вы были недосягаемы ни для кавалерии, ни для артиллерии. Там вы остановили неприятеля, и там остановило бы неприятеля любое число смелых солдат; но здесь вас поместили как бы на своеобразный биллиардный стол, где вы, возможно, могли быть поставлены под удар лучших войск в Европе. Я замечал, что некоторые батальоны здесь при построении в линию были несколько неустойчивы. Я не упрекаю их в этом, так как до сего времени они имели очень мало практики. Все же они были неустойчивы; и если они были неустойчивы сегодня при построении в линию, то что произошло бы, если бы эта равнина простреливалась огнем неприятельской артиллерии, если бы вы изнемогали от жажды, вокруг вас падали бы многие ваши товарищи и если бы внезапно, среди пыли и дыма, вы почувствовали, что сама земля сотрясается под вами от мощной атаки неприятельской кавалерии? Подумайте, как легко могли бы оказаться неустойчивыми молодые войска при таких обстоятельствах. Как же можно все это преодолеть? Дисциплиной и только дисциплиной. Под термином «дисциплина» я не имею в виду исправление дурного поведения; я подразумеваю под ним вошедшее в привычку единство, сочетание духа и тела, направленное к осуществлению определенной цели, — то сочетание духа и тела, которое приводит в действие все в целом и заставляет роту, батальон или бригаду действовать подобно машине. А этого можно достигнуть только ротным учением; этого можно достигнуть только уделяя большое внимание одиночному обучению, так как я рассматриваю роту как определенную единицу армии, и если одиночные бойцы хорошо обучены и стойки, то и рота будет стойкой, а значит, стойкой будет и вся армия. Все, чему вы научились в ведении стрельбы, все ваше рвение, весь ваш патриотизм окажутся бесполезными в день битвы без полного знания ротного учения. Помочь может ротное учение, и только оно, и поэтому я прошу вас подумать над тем, что отличная стрельба — это еще не все, что вам ничто не поможет до тех пор, пока вы не приобретете абсолютной устойчивости в строю под огнем неприятеля. Джентльмены, вам выпала сегодня тяжелая работа на мокрой земле, и поэтому я не хочу вас больше задерживать, предоставляя вам возможность разойтись по домам, которые вы так успешно способны защищать».

Написано Ф. Энгельсом около 4 апреля 1861 г.

Напечатано в «The Volunteer Journal, for Lancashire and Cheshire» № 31, 6 апреля 1861 г.

Подпись: Ф. Э.

Печатается по тексту журнала

Перевод с английского

В предпоследнем номере нашего журнала мы обратили особое внимание волонтеров на замечания полковника Мак-Мердо о ротном строевом учении. Теперь мы вновь возвращаемся к этому вопросу, полагая, что настало время, когда каждый стрелок в стране должен в полной мере оценить важность ротного строевого учения.

На днях нам представился случай наблюдать батальонное строевое учение одной волонтерской части, которая, в общем, стоит безусловно выше среднего уровня среди войск нашего округа в отношении соответствующего числа бойцов, хорошей посещаемости учений, внимательного отношения к службе со стороны офицеров и, следовательно, боеспособности в целом. К нашему большому удивлению, мы обнаружили очень небольшие успехи по сравнению с тем, что мы наблюдали в этой же части около шести месяцев тому назад. Батальонные построения производились несколько лучше, чем в конце прошлого сезона, но ружейные приемы и взводные построения производились очень небрежно. Даже выполняя прием с оружием «па плечо», каждый волонтер, казалось, действовал так, точно совершенно не сознавал, что он должен действовать согласованно с четырьмястами людей, находящимися от него справа, слева и сзади. При изготовке и прицеливании каждая винтовка, казалось, гордилась тем, что принимала нужное положение независимо от ее соседей; и, в общем, спокойное пренебрежение к счету «раз-два!» или «раз-два-три!», которым должно характеризоваться выполнение каждого слова команды, было, казалось, обычным явлением.

В одном углу казарменного двора, на котором происходило ротное строевое учение, нам случайно удалось увидеть группу солдат линейного полка, построенную для строевого занятия под командой сержанта. Мы полагаем, что это была группа отстающих по строевой подготовке солдат батальона, построенных для дополнительного учения. Но какая разница! Люди стояли, как статуи, ни один сустав не двигался, пока не подавалась команда, и тогда двигались только те части тела, которые должны были выполнять команду, — остальные же оставались совершенно неподвижными. Когда команда доходила до слуха стрелков, каждое ружье двигалось одновременно с другими, каждое из движений, на которые разделялось выполнение команды, было совершенно отчетливым и производилось всеми в одно и то же время. Действительно, вся группа солдат производила движения, как один человек. Джентльменам, которые так любят хвастаться тем, что волонтеры могут выполнять все так же хорошо, как и линейные войска, не мешало бы немного познакомиться с линейными войсками; тогда они вскоре увидели бы, что между самыми лучшими волонтерами и линейным полком, обученным хуже всех других, до сих пор существует огромная разница.

Но какая польза, — могут сказать, — для волонтеров в достижении такого совершенства в строевом обучении? Они не предназначены для этого, от них нельзя этого и ожидать, да оно от них и не потребуется. Несомненно, все это совершенно правильно. Самая попытка заставить волонтеров соперничать с линейными войсками в совершенстве строевого обучения привела бы к развалу этого движения. Но волонтеры должны иметь строевую выучку, и притом такую, чтобы совместные одновременные действия стали совершенно механическими, совершенно естественными для них, чтобы все их движения и действия могли производиться совершенно уверенно, одновременно всеми и с известной долей воинской выправки. Во всех этих вопросах линейные войска останутся образцом, равняясь на который волонтеры должны будут улучшать свою выучку, а ротное строевое учение должно стать тем средством, благодаря которому только и может быть достигнута требуемая подготовка.