Сергей Булгаков - Свет невечерний. Созерцания и умозрения

Ср. перевод С. С. Аверинцева: «движущееся подобие вечности» (Платон. Соч. М., 1971. Т. 3. Ч. 1. С. 477).

Si autem ante coelum et terrain nullum erat tempus, cur quaeritur, quid tune faciebas? non enim erat tune, ubi non erat tempus (Augustini. Confessiones, XI, 13)4.

Nec tu tempore praecedis: alioquin non omnia tempora praecederes. Sed praecedis pmnia praeterita celsitudine semper praesentis aeternitatis et superas omnia futura, quia ilia futura sunt, et cum venerint, praeterita erunt; tu autem idem ipse es, et anni tyi поп deficient (XI, 13j.

Nullo ergo tempore non feceras aliquid, quia ipsum tempus tu feceras. Et nulla tempora tibi coaeterna sunt, quia tu permanes; at ilia si permanerent, non essent tempora (XI, 14). Ср. Августин С. 308 (Исповедь, 11, XXX).

Videant itaque nullum tempus esse posse sine creatura et desinant istam vanitatem loqui. Etendantur etiam in ea, quae ante aunt, et intellegent te ante omnia temporaaeternum creatorem omnium temporum neque ulla tempora tibi esse coaeterna nee ullam creaturam, etiam si est aliqua supra tempora.

Ср. Мистическое богословие. Киев, 1991. С. 61 (5.4, 817 Д).

Ср. там же. С. 61 (5.5, 820 А).

Cp. аналогичные рассуждения о времени у Шеллинга в «Philosophie der Offenbarung», I, 306–309, II, 108–109.

Точнее: «времени уже не будет» (Отк. 11, 6).

«Время не предмет, а идея. Погаснет в уме», – говорит Кириллов у Достоевского («Бесы»). Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. Л., 1974. Т. 10. С. 188. Некоторыми современными писателями время рассматривается как «четвертое измерение» (П. Д. Успенский. Tertium organum. Его же. Четвертое измерение. 1914; Хинтон. Четвертое измерение и новая эра мысли). Допуская возможность пространственного восприятия времени, мы не видим, однако, здесь учения о метафизической природе временности в его отношении к вечности.

Поэтому различение в самом Божестве «природы» (т. е. необходимости?) и свободы, лежащее в основе построения кн. Ε. Η. Трубецкого (цит. соч.), представляется мне незаконным антропоморфизмом, переносящим на Творца категории тварности.

«Я – философия» (нем.) – так называемая первая система субъективного идеализма Фихте, исходный принцип которой – «Я есмь Я» (Ich bin Ich). Развита Фихте в ряде работ, написанных в период с 1794 по 1797 г. Подробнее см.: Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М., 1990. С. 17–18.

При прочих равных условиях (лат.).

Вечный двигатель (лат.).

Природа сотворенная (лат.), «вечная природа» (нем.), природа творящая (лат.) – последнее и первое понятия в системе Спинозы означают соответственно субстанцию и ее порождения.

В действительности, на деле (лат.).

От греч. eschatos – последний и logos – учение – учение о «конце света» и втором пришествии Иисуса Христа. Сравнительный анализ эсхатологии и хилиазма (учение о предстоящем тысячелетнем царстве Божием) Булгаков произвел в своем исследовании «Апокалиптика и социализм» (см.: Булгаков С. Н. Два града. М., 1911. Т. 2).

Точнее: «невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18:27).

Божьего никто не знает, кроме Духа Божия (1 Кор. 2:11).

Таким образом, получается соотношение, обратное тому, что мы имеем у Канта: у него свобода существует только для ноумена и ее в мире опыта нет, а всецело царит необходимость; по нашему же пониманию, свобода существует только там, где есть необходимость, т. е. в тварном самосознании, ее нельзя приписать вечности, как нельзя ей приписать и необходимости.

Эпизод, рассказанный в 3‑й главе Книги пророка Ионы.

Вероятности (лат.).

… Кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего (Рим. 8:29).

Букв.: между, находящийся в промежутке (греч.). Таков, по Платону, окружающий нас телесный мир: каждая вещь в нем находится между миром идей (причастна идее) и небытием.

В этом смысле (т. е. отнюдь не языческом) можно, пожалуй, выразиться о ней, что она «богиня» – то таинственное существо, которое предки наши иногда изображали на иконах св. Софии именно как женское существо, однако отличное от Богоматери. Пример такого словоупотребления встречаем и у Вл. Соловьева в цикле его софийных стихотворений, где имеется, между прочим, такое обращение к «ней».

Цитата из стихотворения В. С. Соловьева (название – по первой строке) дана Булгаковым графически неточно. Написано в Каире между ноябрем 1875 и мартом 1876 г. См.: Соловьев В. С. «Неподвижно лишь солнце любви…» Стихотворения. Проза. Письма. Воспоминания современников. М., 1990. С. 24. Для понимания софиологии В. С. Соловьева важен его незавершенный трактат «София. Начала вселенского учения». См.: Логос. Философско-литературный журнал. 1992. Вып. 2. С. 171–198; 1993. Вып. 4. С. 274

Трудно предположить, чтобы выражение «богиня» в применении к Софии у Вл. Соловьева было здесь обмолвкой или только поэтическим образом, а не точным выражением его мысли.

Богословские основы софиесловия всего полнее и точнее даны в книге свящ. П. Флоренского «Столп и утверждение истины», письмо десятое, к которому и отсылаю читателей. Здесь же собран богатый иконографический и литургический материал.

Берешит (bereschith) – букв.: «в начале» – название первой книги Торы в еврейской Библии (по первому ее стиху), книга Бытия.

Сущность (греч.). О понимании «усии» Плотином и Аристотелем см.: Лосев А. Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. М., 1980. С. 411–416.

У Шеллинга в «Философии Откровения» (1, 306–309; II, 108–109) имеются чрезвычайно тонкие замечания о том, что между вечностью и временем должно находиться нечто, с чего бы могло начаться время и что может стать предшествующим, если только появится последующее, а таким последованием и установится объективное время. Однако вследствие того что Шеллинг вообще не знает Софии, он не может до конца углубить свою же собственную идею. Является абсурдом вбирать время в Бога, а Бога во временный процесс, в чем вообще состоит основной недостаток всей его концепции.

Противоречие в определении (лат.).

Не об этой ли «вечности» говорится в Евангелии: «…и идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный» (Мф. 25:46).

О двух Афродитах – Урании и Пандемос (небесной и общенародной) рассказывается в «Пире» Платона. Любовь Афродиты небесной – «сама небесная, она очень ценна и для государства, и для отдельного человека, поскольку требует от любящего и от любимого великой заботы о нравственном совершенстве. Все другие виды любви принадлежат другой Афродите – пошлой» (Платон. Соч. М., 1970. Т. 2. С. 111: 185 Ь-с).