Майя Соболева - Философская герменевтика. Понятия и позиции

Понятие о понятии. Последний шаг Миша в обосновании герменевтической логики связан объяснением природы понятия. Он разрабатывает теорию о логической форме понятия, опираясь на теорию Канта и одновременно критикуя ее. Как и Кант, он считает, что понятие не исходный объект логики, а само является продуктом мышления. В отличие от Канта, а также от доминирующего до настоящего времени подхода, для которых понятие есть элемент суждения, Миш рассматривает в качестве исходной формы всеобщего не общее понятие, а конкретное слово. Свою задачу он видит в разработке альтернативы объяснению общего характера понятия как абстракции, возникающей в процессе сравнения и обобщения эмпирических данных. Путеводную нить для переосмысления логики понятия он находит опять же у Канта, в его учении об интеллектуальности чувственного восприятия, а именно, в учении о схематизме. Это учение дополняет представление об обобщающем понятии представлением о схематическом понятии, общий характер которого обеспечивается неким правилом. Если обобщающее понятие представляет собой единичное, которое можно использовать для описания многих предметов, то схематическое понятие (например, слово «треугольник»), наоборот, позволяет представлять единичное. Миш опирается на кантовскую идею о том, что единичное не является простым коррелятом чувственности, и развивает ее дальше. Однако поскольку понятие о правиле представляется ему «слишком рациональным» (там же, С. 388), то он отказывается от учения о схематизме и обращается к теории языка для того, чтобы прояснить вопрос об общем характере понятия.

Результат предпринятого Мишем анализа языка с целью определить характер понятия состоит в том, что искомую исходную всеобщность понятия он интерпретирует как «всеохватывающее предметное» (там же, С. 395, 396). Это «всеохватывающее предметное», взятое под определенным углом зрения, выражается в слове. Слово специфицирует и одновременно опредмечивает это «всеохватывающее предметное», сохраняя его, как общее подлежащее для единичных актов опредмечивания. При этом опредмечивание в слове может произойти лишь в том случае, когда встреченное уже антиципировано как возможное «нечто». Миш называет этот изначальный процесс «полаганием»: «Полагание предвосхищает воззрение самой вещи» (там же, С. 415).

Термин «полагание» можно проинтерпретировать как понимающее отношение к миру. Одновременно термин «полагание» указывает на понятийную структуру сознания, которая изначально предстает как предметная структура. «Понятийный» оказывается у Миша синонимом «предметный», причем под это понятие подпадают как воззрение, так и мышление. В отличие от «предметности», «предмет» — это то, что схвачено в слове посредством значений. Процесс понятийного, т. е. предметного мышления свойственен человеку.

Миш предлагает своего рода диалектику конституирования предмета, включающую моменты «дать» и «взять». «Взять» — метафора для антиципации возможного смысла, для «интенции значения», а «дать» для артикулированного смысла, для «наполнения» значения. «Взять» предполагает отношение к «предметности», а «дать» — к «предмету». Для конституирования понятия в языке равно необходимыми оказываются как «предвосхищение восприятия предмета на основании целого», так и «разделение единства многообразия посредством мышления» (там же, С. 419). Под выражением «посредством мышления» здесь следует иметь в виду не суждение, коррелирующее с высказыванием, поскольку язык создает предметность благодаря своей связи не с «судящим», а с «выражающим» мышлением. Для последнего характерно то, что отношение к тому общему, аспекты чего артикулированы в языке, не утрачивается: к нему всегда можно обратиться в новом высказывании.

Подход Миша основывается на предположении, что не суждение, а экспликация, продуктивное раскрытие вещи в значении как игра познавательных, эмоциональных и волевых моментов в «полагании нечто как нечто» составляет сущность слова. Он продолжает антисциентистскую традицию Дильтея, согласно которому не существует «чистого» познания, свободного от чувства и воли. Для этой традиции понятие, образованное на основе рефлексии и суждения, логически более позднее явление. Восприятию понятий как терминов соответствует теоретическое понимание языка, отрывающее языковой знак от естественности вещей и объективной основы и вовлекающее его в конвенциальную систему взаимных указаний.

Заключение. «Герменевтическая логика» Миша представляет логическую генеалогию форм выражения и основывает слово на символе, а понятие на слове. Связь между этими формами выражения обеспечивает понимание, которому Миш придает универсальный характер как имманентному жизни в целом признаку. Понимание у животных сводится к «толкованию» телесных символов. Свойственное человеку понимание приобретает понятийный характер. Первичная форма понятийности заключается в предметности восприятия и мышления, возникающей только в языковом сознании. Релационные понятия и схемы представляют собой более поздние продукты рефлектирующего мышления. Согласно такому взгляду, когнитивный контакт человека с миром состоит не в том, что человек сначала имеет «чистые» чувственные данные, которые он затем понятийно классифицирует. Любой опыт, даже если он не артикулирован в языке, с самого начала имеет понятийный, т. е. предметный, характер.

Первичная логическая форма опредмечивания — это именование, которое состоит в полагании «нечто как нечто». Именование не является определением встреченного посредством предиката, напротив, номинация — это допредикативный процесс «обращения» („Ansprache“) к вещи (там же, С. 229). «Обращение» следует эксплицирующей логике вещей, а не детерминирующей логике отношений, на которой основывается предикация. Это обусловливает то обстоятельство, что вплетенное в жизненные взаимосвязи герменевтическое «как» не ограничивается апофантическими предложениями, а охватывает также и неапофантические выражения.

В пределах жизненного мира идентичность предмета устанавливается с учетом разнообразия контекстов его определения. Как известно, понятие в формальной логике служит для установления идентичности. Парадигмой здесь является представление о том, что понятия однозначно представляют вещи и их свойства. Логика языка противится, однако, такому субстанциализму формальной логики. Абсолютной идентичности она противопоставляет еще понятийно неопределенную, неокончательную идентичность предмета, которая должна быть установлена в ходе многочисленных и различных его определений.