Харро фон Зенгер - Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2

Из-за того, что ты предала огню мой труп, Возникло великое замешательство. Хотел бы я знать, о чем думала Моя жена, когда вершила все это.

Представить, что я на мгновение вернусь домой, все равно что ожидать появления цветов на засохшем дереве.

Ввиду стихотворного немецкого перевода сами слова Юэ Шоу немного изменены. В оригинале стоит «ку шу гиан цзай кай хуа», что без учета контекста означает: «на засохшем дереве вновь распускаются цветы». Убрав два слова — «ку» (засохший) и «цзай» (вновь), — мы получаем точное выражение для стратагемы 29 «шу шан кай хуа».

Как видим, выражение для стратагемы 29 восходит к историям о необычном, не связанным с уловками. Стратагемой становится невинное словосочетание «на дереве распускаются цветы», которое согласно четырем различным толкованиям (см. сущность стратагемы в таблице) может означать «распустить на дереве цветы».

Прежде всего стратагема 29 служит для изображения мнимого цветения, при этом наряду с визуальным муляжом здесь может подразумеваться и голая риторика, и в первую очередь обманчивая статистика. В таком случае стратагема 29 имеет сходство со стратагемой 7: «из ничего сотворить что-то». Разумеется, исходным пунктом стратагемы 29 выступает не «ничто», а вполне определенное — пусть и крайне скудное — нечто. И создаваемое всегда положительно. Далее, если стратагема 14 «позаимствовать труп, чтобы вернуть душу» применяется после «смерти», т. е. после того, как что-то погибло или обрекается на гибель, в случае стратагемы 29 речь идет о скрытии слабости или изъяна и разыгрывании силы и процветания.

Стояла середина зимы. Чудный запах с лугов и лесов давно исчез. Безотрадно выглядели увядшие деревья. Однажды император Ян-ди (правил 605–617) трапезничал с супругой Сяо-хоу и своими наложницами в одном из парков. И он сказал: «Из четырех времен года прекрасней всего весна. Мириады растений стараются превзойти друг друга в своем очаровании, сотни цветов являют все свое великолепие. Красные навевают на людей любовь, зеленые пробуждают жалость. Летом над землей простирается чистый небосвод, цветы лотоса заполоняют пруды, а над просторами веет душистый ветерок. Осенью прямо над тунговым деревом [ утун] висит ясная луна, а от коричного лавра [даньгуй] исходит дивный аромат, струящийся над чашами и деревянными блюдами. И осень полна чудных картин. Лишь этот зимний пейзаж сиротлив и пустынен, лишенный всякого очарования. Единственное, что остается, забраться под одеяло и проводить в постели дни напролет. Покидать ее нет никакого удовольствия».

Императрица Сяо-хоу молвила: «Я слышала, что у монахов есть ложе для созерцаний, где помещается несколько человек. Отчего бы и вашей светлости не приказать изготовить такое ложе с удлиненными подушками и большими покрывалами? Все красавицы могли бы там расположиться и вместе бы там пили, трапезничали и развлекались. Замечательно, не так ли?» Наложница Сюэ из павильона Осенних Голосов [Цюшэн] сказала: «Для такой кровати понадобится огромный полог». Император Ян-ди со смехом ответил: «Хоть и мило ваше предложение, все же с его помощью не воскресить лучезарные весенние пейзажи с раскидистыми ивами и яркими цветами, когда на террасах или во дворце нет ни одного места, которое бы не пленяло вас и где бы вы чувствовали себя одинокими и покинутыми». Наложница Цинь из павильона Чистоты и Совершенства [Цин-сю] сказала: «Коли ваша светлость не желает чувствовать себя одиноким, этому нетрудно подсобить. Я и другие наложницы нынче вечером попросим [нефритового государя, владыку] небесных чертогов сделать так, чтобы завтра поутру распустились цветы». Император Ян-ди воспринял эти слова как шутку и насмешливо заметил: «Ну что ж, нынче вечером я не стану вас беспокоить». Они еще немного поразвлеклись, пригубили вина, после чего император со своей супругой в экипаже вернулся во дворец.

Следующим утром, когда император завтракал, явились шестнадцать наложниц и попросили его прогуляться вместе с ними. Тот поначалу осерчал, но супруга стала его уговаривать, и в конце концов император согласился покинуть дворец в сопровождении жены, чтобы отправиться в парк. Стоило ему войти в ворота парка, как его взору предстала ослепительная игра красок всевозможных цветов. Персиковый и абрикосовый цвет соперничали в грации, являя своим блеском усладу для глаз. Император с императрицей были крайне поражены и недоуменно спрашивали: «Как за одну ночь в такую погоду могли столь пышно распуститься цветы? Это что-то невероятное!»

Не успели они замолчать, как появились 16 наложниц с множеством дворцовых служанок. Под звуки флейты они закружились в хороводе, приветствуя императора с императрицей. Приблизившись к императору, они спросили его: «Ну как, распустились цветы и вербы в императорском дворце?» Радостный и одновременно растерянный император воскликнул: «К какому искусному приему вы прибегли, заставив за ночь распуститься все цветы?» Женщины засмеялись: «К какому искусному приему мы прибегли? Этот чудный вид потребовал от нас целой ночи работы. Вашей светлости не надо ничего выспрашивать, просто сорвите пару цветков и рассмотрите их, после чего все прояснится».

Император подошел к декоративной яблоне с раскидистыми ветвями, наклонил одну ветку и стал внимательно рассматривать. И тут он увидел, что все цветы не настоящие, а изготовлены из разноцветного шелка, собраны в форму и прикреплены к веткам. Пораженный Ян-ди молвил: «Кому пришла в голову столь блестящая мысль? Все такие красные и чудные, такие зеленые и нежные, выглядят впрямь как настоящие. Хоть это и искусственные цветы, но они даже прекрасней природных». Наложницы ответили: «Замысел исходит от госпожи Цинь, она призвала нас поработать всю ночь, чтобы ваша светлость ныне могли порадоваться!» Император Ян-ди обратил свой взор на госпожу Цинь и молвил: «Вчера я полагал, что вы шутите! Просто не верилось, что подобное возможно!» Затем он с императрицей тронулся в глубь сада, где перед ним расстилалось целое море переливающегося зелеными и красными красками бескрайнего ковра из мириад цветов.

Эта сцена, взятая из исторического романа [гл. 28] цинской поры (1644–1911) [некоего Чу Жэньхо] «Повествование о [династиях] Суй и Тан» [ «Суй Тан яньи», 1686], имеет историческую основу. Соответствующее свидетельство находится в историческом труде «Всеотражающее зерцало, управлению помогающее» [ «Цзычжи тунцзянь»] Сыма Гуана (1019–1086) в описании 605 г. [5-й месяц, гл. 180]. Находчивость наложницы позволила развеселить императора Ян-ди. Весенний пейзаж развеял его тягостные думы. Устройство такого красочного представления помогло госпоже Цинь завоевать благосклонность императора. Даже узнав, каким образом удалось создать искусственную весну, сын неба не переставал восхищаться чудным зрелищем.