Чарльз Хайэм - Торговля с врагом

Шмидт решил загнать Маккитрика в угол. Как бы невзначай он поинтересовался о судьбе бельгийского золота, депонированного в Банке Франции, и Маккитрик, ничего не заподозрив, поведал о некоторых деталях дела: «Я знаю, где золото. Но это строго между нами: оно хранится в «Рейхсбанке». Поняв, что проговорился и даже разоблачил себя как соучастника сделки, Маккитрик поспешил спасти положение: «Золото, я уверен, будет в Берлине, когда американцы придут туда. Пуль хранит его и после войны вернет бельгийцам». Примитивная ложь вряд ли могла произвести впечатление на Шмидта, тем более что золото к тому времени уже находилось в Швейцарии.

Но на этом беседа не окончилась. Шмидта ждали новые откровения. Маккитрик признал, что немцы в свое время переправили золото в БМР, и заверил: «После окончания войны вы найдете его тщательно отсортированным и учтенным, а награбленное можно будет легко отделить от остального. Когда встал вопрос об этом золоте, я счел, что лучше принять его на хранение, чем отказаться и тем самым разрешить немцам пользоваться им по своему усмотрению… Жаль, что я не могу показать вам приходные книги и архивы БМР, — сокрушался Маккитрик, — но я уверен: когда вы увидите их после войны, то по достоинству оцените роль, которую я и БМР сыграли в военное время». Забегая вперед, отметим: упомянутые банковские книги так и не были представлены на суд общественности.

Затем Орвис Шмидт встретился также и с руководством Швейцарского национального банка, партнера БМР. Во время беседы Шмидт вновь поднял вопрос о золоте, награбленном немецкими оккупантами в Бельгии, Чехословакии, Голландии и других странах, а также о ценностях, изъятых у евреев, на общую сумму 378 млн. долларов. Он знал, что к этому времени БМР уже прекратил операции непосредственно с золотом, поступающим из Германии. Оно теперь переправлялось прямо из немецкого «Рейхсбанка» на специальный счет БМР в Швейцарском национальном банке. Там Шмидту рассказали занимательную историю. Однажды, желая рассеять собственные подозрения, кто-то из директоров этого банка обратился к «заслуживающему доверие» члену «Рейхсбанка» с просьбой подтвердить: ни один из контейнеров с золотом, поступающим из Германии, не является награбленным. Шмидт поинтересовался, что это за «заслуживающее доверие» лицо. Он не удивился, когда услышал имя Эмиля Пуля, покинувшего Швейцарию буквально накануне приезда Шмидта. На заседаниях Нюрнбергского трибунала в мае 1946 года Вальтер Функ, числившийся, кстати, по-прежнему одним из директоров БМР, показывал, что у Пуля были солидные связи в США и что накануне событий в Перл-Харборе ему предлагали весьма высокий пост в «Чейз нэшнл бэнк» в Нью-Йорке. Функ подтвердил: Пуль лично контролировал поступление золота в «Рейхсбанк», в том числе чешского и бельгийского. Он посетовал, что было очень сложно оплачивать иностранные счета золотом.

«Только в Швейцарии мы могли еще обменивать золото на необходимую Германии валюту», — заключил он. На процессе Функ поведал также о том, как в 1942 году Пуль сообщил ему о золотых монетах и других ценностях, доставленных из концлагерей и депонированных гестапо в «Рейхсбанке». Этим золотом было поручено заниматься Пулю. Монокли, золотые оправы для очков, часы, портсигары и золотые коронки, полученные Пулем по распоряжению Генриха Гиммлера, стекались в «Рейхсбанк», а затем переплавлялись в слитки по 20 килограммов каждый и отправлялись в Швейцарию. Количество золота, переправленного таким путем, Функ назвать не смог. Тогда Функу был зачитан аффидевит, [10] Письменное показание под присягой подписанный Пулем, в котором, кроме вышеприведенных фактов, подтверждалось наличие договоренности между Гиммлером и Функом относительно всех деталей, касающихся награбленного Германией золота.

Функ безуспешно пытался уйти от ответственности за проведение операций с золотом. Он стремился опровергнуть Пуля в том, что золото влилось в оборотный капитал. Даже просмотрев фильм, в кадрах которого были запечатлены ни много ни мало 77 отправленных партий золотых зубов, обручальных колец и других награбленных ценностей, он продолжал упорно отрицать предъявляемые ему обвинения.

На каком-то этапе он вдруг заявил, что все золото попало в «Рейхсбанк» вообще по ошибке. Его ложь прозвучала столь абсурдно, что вызвала смех сидящих в зале. Когда обвинитель Томас Додд сказал ему: «На этом золоте кровь! И вы знали об этом еще в 1942 году, не правда ли?», Функ вяло ответил: «Я не совсем понимаю, о чем идет речь».

15 мая 1946 года Пуль занял место на скамье свидетелей. Согласно показаниям Пуля, он протестовал, когда происходили подобного рода «поставки», поскольку считал их «затруднительными» и «неудобными». Любопытные эпитеты! Он добавил, что его «протесты» были «обусловлены соображениями об оказании содействия СС» и особенно тем — это важно подчеркнуть, — что «переправляемое имущество принадлежало рейху».

Тогда помощник прокурора процитировал отдельные строки из материалов следствия: «Одно из первых указаний на источник (золота) было обнаружено на пачке счетов, где стоял оттиск резинового штампа «Люблин». Это случилось в начале 1943 года. В другой раз на документах стоял штамп «Освенцим». Все мы знали, что это местонахождение концентрационных лагерей. В десятой партии в ноябре 1942 года появились золотые коронки. Количество их непрерывно росло».

В октябре 1945 года сенатский комитет по военным делам представил новые материалы о деятельности Пуля. Были зачитаны его письма Функу от марта 1945 года из Швейцарии. В них раскрывались факты отчаянных и небезуспешных попыток нейтрализовать результаты работы, проведенной в том же месяце комиссией во главе с Лочлином Карри и Орвисом Шмидтом. Пуль оказывал постоянный нажим на Маккитрика и Швейцарский национальный банк, с тем чтобы обеспечить переправку в Швейцарию награбленного нацистами золота. Из писем явствовало, что Маккитрик после беспощадного разоблачения норвежской делегацией на конференции в Бреттон-Вудсе в панике стал искать обходные каналы для получения золота. Согласно выработанному плану, награбленное немцами золото стало поступать непосредственно в хранилища являвшегося держателем акций БМР Швейцарского национального банка, который превращал это золото в нужную для Германии валюту. Поскольку Швейцарский национальный банк был связан с американцами обязательством не укрывать это золото, операции по его обмену на валюту для маскировки оформлялись в виде платежей американскому Красному Кресту и германским дипломатическим миссиям в Швейцарии. По иронии судьбы генерал Роберт К. Дэвис, глава нью-йоркского отделения Красного Креста, оказался одновременно и председателем радиовещательной сети «Трансрадио», совладельцами которой были и нацисты. Вплоть до 1943 года германская миссия в Берне покупала продукцию американской компании «Стандард ойл» для отопительных систем и автомобилей, которые ей поставляли и ремонтировали американские дочерние компании. Итак, тонны золота, «выстиранные» до неузнаваемости и замаскированные любыми путями, продолжали поступать в Швейцарский национальный банк до конца войны.