Сергей Кара-Мурза - Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи

Только при господстве аутистического мышления могла быть так легко принята разрушительная доктрина деиндустриализации . Люди слышали (и слышат сегодня) обещания произвести модернизацию России посредством прыжка в постиндустриальное общество без восстановления промышленности – и верят.

Уже с начала «нулевых» годов эти утопии получали поддержку в Администрации Президента. Например, С. Ю. Сурков приглашает граждан России грезить наяву: «Хотим мы включения в так называемую цивилизацию Третьей волны или останемся ржаветь в индустриальной, на задворках глобальной экономики до скончания века и нефти? Хотим ли мы неуклонно стремиться к смягчению нравов в политике и в быту, или предпочтем ходить строем?» [16].

Допустим, граждане России не хотят ржаветь в индустриальной цивилизации, не хотят ходить строем, а наоборот, хотят смягчать нравы в быту. Что конкретно им предлагает сделать власть? В основном, мы получаем заряд грез . Они прекрасны, им все готовы аплодировать, но по своему характеру они таковы, что служат средством анестезии, а не мобилизации на тяжелый, даже изнурительный труд именно «на задворках глобальной экономики» – восстанавливая страну на пепелище.

Президент Д. А. Медведев сказал в Послании 2009 года: «Настало время нам, то есть сегодняшним поколениям российского народа, сказать свое слово, поднять Россию на новую, более высокую ступень развития цивилизации… Вместо примитивного сырьевого хозяйства мы создадим умную экономику, производящую уникальные знания, новые вещи и технологии, вещи и технологии, полезные людям. Вместо архаичного общества, в котором вожди думают и решают за всех, станем обществом умных, свободных и ответственных людей… Вместо прошлой построим… современную, устремленную в будущее молодую нацию, которая займет достойные позиции в мировом разделении труда» [17].

Чтобы эти слова сплотили людей на трудовые усилия с неминуемо отложенным вознаграждением , под них надо подвести рациональную базу, то есть сказать, каким образом «мы создадим умную экономику» вместо «примитивного сырьевого хозяйства»? Ведь страна живет именно за счет «сырьевого хозяйства» – нефти и газа. Зачем же строить все эти Северные и Южные потоки, если мы собираемся вместо сырья гнать на экспорт нанотехнологии?

Как ни странно, даже В. В. Путин включился в пропаганду постиндустриальной утопии. На конференции в Давосе (январь 2009 г.) он сказал: «Считаю, что экономика XXI века – это экономика людей, а не заводов. Интеллектуальная составляющая в глобальном экономическом развитии неизмеримо возросла» [18].

Как это понять – «экономика людей, а не заводов»? Понятно, что «завод» – это метафора материального производства. Его в XXI веке не будет? Не будет сырья, техники, средств производства и производственных отношений – одни люди (допустим, в легкой одежде)? Или вся эта индустриальная дрянь просто не включается в категории хозяйства?

И почему вдруг «интеллектуальная составляющая неизмеримо возросла»? Как это взвесить? Как измерить «интеллектуальную составляющую развития» в момент приручения лошади или выведения культурного риса в сравнении с изобретением науки и прецизионного винта, с созданием паровой машины или электромотора? Насколько «неизмеримо возросла» эта самая интеллектуальная составляющая мобильного телефона по сравнению с перечисленными достижениями прошлых веков? Как-то все это странно слышать, «сидя на плечах ХХ века». Постмодерн крепчает.

Непосредственно для нашей темы важен случай фетишизации постиндустриального общества («цивилизации Третьей волны»). Влиятельные круги реформаторской элиты России превратили это весьма расплывчатое понятие в обозначение реальной сущности, определенного жизнеустройства, в которое якобы втягивается мир по выходе из кризиса индустриальной цивилизации. Этой сущности приписываются черты, противоречащие реальному профилю того общества, которое и считается инкарнацией сущности постиндустриализма – общества США и Западной Европы. Следовать при проектировании модернизации России этому образу, созданному утопическим мышлением, было бы очень неосторожно.

Канонической работой, на которую принято ссылаться в рассуждениях о постиндустриальном обществе, стала статья В. Л. Иноземцева «Парадоксы постиндустриальной экономики» [19]. Поныне на нее принято ссылаться в рассуждениях о постиндустриальном обществе. Рассмотрим кратко ее главные тезисы, не пытаясь выявить в них какую-то систему. Речь идет действительно о парадоксах, но не постиндустриальной экономики, а ее фетишизации.

В. Л. Иноземцев пишет: «Постиндустриальное общество развивается на фундаменте всемерного использования потенциала, заключенного в прогрессе теоретического знания – этот важнейший тезис Д. Белла, основателя концепции постиндустриализма, сегодня фактически не подвергается сомнению».

Это утверждение не подтверждается ни логически, ни исторически. А уж здравому смыслу оно противоречит просто дерзко. Тезис о примате какого-то одного типа знания (конкретно, теоретического) можно принять лишь как крайнюю абстракцию. Но глупо утверждать, что на таком вырожденном фундаменте может развиваться какое бы то ни было общество. Если сформулированный Иноземцевым тезис «фактически не подвергается сомнению», то лишь потому, что разумные люди его всерьез и не рассматривают. Тезис очевидно неверен.

Очевидно, что система знания, на которой стоит постиндустриальное общество (как и любое другое), представляет собой сложную целостную систему, обладающую большим разнообразием. Теоретическое знание является в этой системе важным элементом, но именно элементом , встроенным в контекст множества других типов знания – в большую когнитивную структуру . Доминирование теоретического знания с сегрегацией других видов знания невозможно. Если же говорить о проблемах модернизации российского хозяйства, то тем более важен настрой на создание большой динамичной системы с высокой способностью к адаптации.

Далее В. Л. Иноземцев пишет: «Если информация, как и любой другой производственный ресурс, может выступать и выступает в качестве объекта собственности (property), и в этом отношении информационная экономика имеет сходство с индустриальной, то знания, в отличие от любого другого производственного ресурса, могут быть и являются лишь объектом владения (possession) и образуют базу для качественно новой хозяйственной системы».

Как это понять? Разве знания появились только сегодня, в постиндустриальном обществе? Каким образом знания «образуют базу для качественно новой хозяйственной системы» – разве в «качественно старой хозяйственной системе» не было знаний? А в аграрном натуральном хозяйстве не было не только знаний, но и информации, поскольку она не была «объектом собственности (property)»? К чему вся эта схоластика? Они лишь дезориентируют людей.