Джона Лерер - Как мы принимаем решения

Однако это анатомическое описание неверно. Увеличение лобной доли в процессе человеческой эволюции не превратило нас в сугубо рациональных существ, способных игнорировать свои порывы. На самом деле неврологии теперь известно, что истина как раз состоит в обратном: значительная часть нашей лобной доли задействована в создании эмоций. Дэвид Юм, шотландский философ восемнадцатого века, восхищавшийся еретическими идеями, был прав, заявив, что рассудок — «раб страстей».

Как работает эмоциональная система нашего мозга? Орбитофронтальная кора (ОФК) — часть мозга, отсутствующая у Элиота — отвечает за включение висцеральных эмоций в процесс принятия решений. Она соединяет чувства, производимые «примитивным» мозгом — такими областями, как мозговой ствол и миндалина, находящаяся в лимбической системе, — с потоком сознательной мысли. Когда человека привлекают конкретный ресивер на поле, то или иное блюдо из меню или определенные романтические перспективы, таким образом его мозг пытается подсказать ему, какой вариант предпочесть. Он уже оценил варианты — этот анализ произошел за пределами сознательного понимания — и преобразовал эту оценку в позитивную эмоцию. А когда он видит полностью закрытого ресивера, чувствует запах пищи, которую не любит, или видит свою бывшую подружку, именно ОФК вызывает у него желание уйти подальше. (Слова «эмоция» и « мотивация » происходят от одного и того латинского корня movere , который означает «двигать».) Мир полон самых разнообразных вещей, и именно чувства помогают нам выбирать среди них.

Когда нервная связь нарушена — когда ОФК не может воспринимать наши эмоции, — мы теряем доступ к тому массиву суждений, на которые обычно полагаемся. Внезапно мы оказываемся не в состоянии составить собственное мнение о нападающем, бегущем шорт-пост [8] Шорт-пост (short post pattern) — маневр нападающего, при котором он об ходит линию розыгрыша мяча по флангу, а затем резко, под углом 45 градусов, поворачивает в сторону центра поля, чтобы принять пас квотербека. — Примеч. ред. по полю, и не можем решить, стоит ли заказать на обед чизбургер. В конечном итоге мы теряем способность принимать нормальные решения. Именно поэтому ОФК — одна из немногих областей коры головного мозга, которая у человека заметно больше, чем у остальных приматов. Платон и Фрейд, наверное, сочли бы, что задача ОФК — защищать нас от наших эмоций, усиливая рассудок в борьбе с чувством, однако в действительности ее функция — ровно противоположная. В том, что касается человеческого мозга, Homo sapiens — самый эмоциональный из всех животных.

Сериалы, идущие в дневном телеэфире, снимать нелегко. Требования формы жесткие: практически каждый день должен быть показан новый эпизод. Ни в одном другом виде популярных развлечений не требуется выдавать так много материала за такое короткое время. Нужно придумать новые повороты сюжета и написать новые сценарии, актеры должны успеть порепетировать, а каждую сцену необходимо тщательно спланировать. Только тогда, когда все приготовления завершены, включаются камеры. Для большинства дневных сериалов на съемку двадцати двух минут, которые пойдут в эфир, уходит порядка двенадцати часов. И этот цикл повторяется пять дней в неделю.

На протяжении двадцати пяти лет Херб Штейн является режиссером сериала «Дни нашей жизни» (Days of Our Lifes), идущего на канале NBC. Он снял более пятидесяти тысяч сцен и отобрал сотни разных актеров. Его восемь раз выдвигали на премию «Эмми» в номинации «дневной сериал». За свою долгую карьеру Штейн видел больше мелодраматических сцен — изнасилований, свадеб, рождений, убийств, признаний, — чем практически любой другой его современник. Можно сказать, что он эксперт в мелодраме, в том, как ее писать, снимать, монтировать и продюсировать.

Для Штейна длинная дорога к дневному телеэфиру началась, когда он, будучи студентом Калифорнийского Университета в Лос-Анджелесе, прочел «Орестею», трилогию классических греческих трагедий, написанную Эсхилом. Абсолютно вневременной характер пьес — их способность говорить о вечных человеческих темах — вызвал у него желание изучать драматургию. Когда Штейн говорит о драме — неважно, об Эсхиле или о сериале «Главный госпиталь» (General Hospital ), — он рассуждает как профессор литературы. (Он и выглядит соответствующим образом — в мятой рубашке и с многодневной седоватой щетиной.) Штейн изъясняется длинными монологами, часто отвлекаясь от основной темы, и находит великие идеи в самых маловероятных сюжетных линиях. «Во многих классических пьесах есть нелепые элементы, — говорит он. — Сюжеты часто совершенно неправдоподобны. Например, вся эта история с Эдипом — полный абсурд. И тем не менее, когда эти истории хорошо рассказаны, их абсурдности не замечаешь. Твое внимание слишком занято происходящим».

Сериалы работают по тому же принципу. Секрет успешной режиссуры сериала — а Штейн один из наиболее успешных режиссеров в этой области — рассказать историю так, чтобы люди не заметили, что вы рассказываете им историю. Все должно казаться естественным, даже когда на экране происходит совершеннейший бред. Это гораздо сложнее, чем может показаться. Предположим, вы снимаете сцену, в которой женщина рожает разнояйцевых близнецов, отцами которых являются два разных мужчины, причем оба находятся у ее постели. Один из отцов — главный злодей сериала; женщина забеременела после того, как он ее изнасиловал. Другой отец — хороший человек, и женщина его очень любит. Однако если она не выйдет замуж за насильника, члены ее семьи будут убиты. (Это реальная сюжетная линия одного из эпизодов «Дней нашей жизни».) Сцена состоит из нескольких страниц напряженных диалогов, некоторого количества слез и огромного подтекста. У Штейна на съемки есть около часа, поэтому ему приходится принимать некоторые важные решения на ходу. Он должен понять, где будет стоять каждый из персонажей, как они будут двигаться, какие эмоции выражать и как каждая из четырех камер заснимет все происходящее. Должны ли они брать ближний план или снимать из-за плеча героя? Как должен произносить свои реплики злодей? Эти режиссерские решения определят, получится сцена или нет. «К сериалу нужно найти подход, — говорит Штейн. — Иначе получится просто кучка людей, стоящих в комнате и говорящих какие-то глупости».

Хотя сцена планируется заранее, Штейну все равно приходится принимать множество подобных решений в процессе съемки, пока актеры произносят свои реплики. У большинства помещений в съемочном павильоне в Бербэнке [9] Бербэнк (Burbank) — город в Калифорнии, США, место съемок многих телевизионных сериалов. — Примеч. ред. есть только две тонкие стенки, на каждой стороне которых расположено по камере. Дополнительная камера снимает центр сцены. Как только помощник режиссера кричит: «Мотор!», за сценой начинается безумная активность — камеры вертятся вокруг своей оси, а Штейн щелкает пальцами, показывая, какой камерой нужно снимать каждую конкретную часть сцены. (Таким образом позже монтажеру будет легче собрать черновую версию эпизода.) Во время съемки сложных сцен — таких как эта, с двумя отцами — Штейн напоминает дирижера оркестра: его руки ни на секунду не замирают. Он постоянно показывает на разные камеры, выстраивая сцену в режиме реального времени.