Мэтью Сайед - Принцип «черного ящика»

Для Тони Блэра решение принять участие в иракском конфликте стало самым важным за всю его жизнь. Блэр не просто голосовал за войну, он был премьер-министром, который поставил на кон свою политическую карьеру и отправил в Ирак войска. Погибло 179 британских солдат. Репутация Блэра как политика по большому счету зависела от этого решения. Именно Блэру приходилось оправдывать войну любыми средствами.

Давайте изучим его интеллектуальную акробатику.

24 сентября 2002 г., еще до конфликта, Тони Блэр произнес в палате общин речь об оружии массового уничтожения Саддама Хусейна. «Иракская программа по созданию этого оружия работает, детализируется и расширяется, – сказал он. – Саддам продолжает производить оружие… Иракские власти разработали детальные планы военного применения химического и биологического оружия, причем эти планы могут быть реализованы в течение 45 минут…»

Конечно, уже спустя пару месяцев после вторжения эти утверждения сделались более чем сомнительными. Начать с того, что армия Саддама почему-то не спешила использовать свое предположительно мощное оружие, чтобы остановить продвижение западных войск. Более того, предпринятые сразу после падения Саддама Хусейна поиски оружия массового уничтожения в Ираке не дали никаких результатов.

Однако, как показали во впечатляющем эссе об иракском конфликте социальные психологи Джефф Стоун и Николас Фернандес из Аризонского университета, Блэра все это нисколько не смутило [115]. В очередном выступлении перед палатой общин он заявил: «В Ираке оружие массового уничтожения разрабатывалось буквально в тысячах лабораторий… Только сейчас исследовательская группа по Ираку, в которую входят настоящие профессионалы, включая бывших инспекторов ООН, ученых и разнообразных экспертов, получила возможность проникнуть в эти лаборатории и изучить их как следует… Я не сомневаюсь: группа обнаружит прямые свидетельства того, что Саддам разрабатывал оружие массового уничтожения».

Итак, для Блэра тот факт, что оружие массового уничтожения не было обнаружено, не доказывал, что этого оружия нет, – он предпочитал говорить, что инспекторы еще не сделали свою работу. Обратите внимание еще на одно обстоятельство. Отсутствие оружия усилило убежденность Блэра в том, что в итоге это оружие отыщется.

Такова классическая реакция, предсказываемая теорией когнитивного диссонанса: когда наши взгляды оспариваются, мы, как правило, начинаем отстаивать их с большей яростью (вспомним участников эксперимента, которые сильнее прежнего ратовали за смертную казнь после того, как ознакомились с исследованием, ставившим ее необходимость под сомнение. Вспомним и членов секты, которые сделались еще более фанатичными после того, как конец света не наступил). «Я не сомневаюсь: группа обнаружит прямые свидетельства того, что Саддам разрабатывал оружие массового уничтожения», – сказал Блэр (курсив мой. – Авт. ).

Через год, когда инспекторы исследовательской группы так и не сумели отыскать в Ираке оружие, Блэр сменил стратегию вновь. Выступая перед комиссией по внешним связям палаты общин, он сказал: «Я вынужден признать, что мы не нашли оружия и, может быть, не найдем его никогда, и мы не знаем, что с ним стало… Оружие могли куда-то вывезти, его могли скрыть, его могли уничтожить».

Тони Блэр жонглировал аргументами как хотел. Если верить Блэру, следы оружия массового уничтожения отсутствовали в Ираке уже не оттого, что армии не хватило времени их найти, и не оттого, что инспекторы работали спустя рукава, а по той причине, что иракские военные каким-то волшебным образом от них избавились.

И этот довод через пару месяцев превратился в неубедительный. Отчаянный поиск оружия продолжился, и стало абсолютно ясно, что в Ираке нет не только подобных вооружений, но и того, что должно было от них остаться. Иракские военные не могли избавиться от того, чего не было. Однако Блэр отразил и этот удар. На конференции лейбористов он произнес образцовую речь, в которой наконец-то признал, что у Саддама не было химического и биологического оружия. Блэр тем не менее доказывал, что решение пойти войной на Ирак было верным.

«Тут есть проблема: я могу принести извинения за то, что был не прав, но не могу извиниться, по крайней мере искренне, за свержение Саддама, – сказал он. – Когда его посадили в тюрьму, мир стал куда лучше…»

Тони Блэр занимался подобной интеллектуальной акробатикой десять лет. Временами он не мог вспомнить точную хронологию событий и явно нервничал, когда ему задавали вопросы о несуществующем оружии. Когда в 2014 г. так называемое Исламское государство [25] Запрещенная в РФ террористическая организация. – Прим. ред. атаковало Ирак и страна оказалась на грани гражданской войны, которую часть комментаторов связывала с конфликтом 2003 г., Блэр нашел новую серию самооправдательных аргументов.

Он заговорил о политике невмешательства в Сирии, где тоже началась кровавая братоубийственная война. На своем веб-сайте он писал: «В Сирии мы призывали правящий режим к переменам, не предпринимали никаких действий и пришли к худшему итогу из возможных» [116]. Другими словами, «если сейчас положение в Ираке ужасно, оно было бы куда более ужасным, если бы мы не вторглись туда в 2003 г.».

Важно не то, прав Блэр в своем предположении или нет. Важно понять другое: если бы невмешательство в дела Сирии вылилось в нечто прекрасное (мир, счастье, голуби в небе), Блэр наверняка нашел бы какой-нибудь другой способ исказить реальность в пользу своего решения напасть на Ирак. Более того, он наверняка уверился бы в собственной правоте сильнее, чем раньше. Таков эффект домино, вызванный когнитивным диссонансом. Аналогичный эффект наблюдался и в поведении Джорджа Буша-младшего. Почти все его утверждения в ходе войны и после нее оказались впоследствии ошибочными. У Саддама не было оружия массового уничтожения, иракский лидер не был связан с Аль-Каидой. Когда через полтора месяца после начала вторжения Буш, выступая под лозунгом «Миссия выполнена», заявил, что «основные боевые действия в Ираке позади», он тоже ошибался.

При этом американский президент играючи истолковывал любые неудобные факты в свою пользу. Вот что писали об этом Аронсон и Теврис в книге «Ошибки, которые были допущены (но не мной)»:

Буш [реагировал, находя] все новые оправдания войны: она нужна, чтобы избавиться от «очень плохого парня», сразиться с террористами, способствовать миру на Ближнем Востоке… усилить безопасность Америки и завершить то, за что [наши солдаты] отдали свои жизни… В 2006 г. в Ираке началась гражданская война… Буш заявил делегации консервативных журналистов: «Я как никогда уверен в том, что решения, которые я принял тогда, были правильными».