Эдит Штайн - Наука Креста. Исследование о святом Хуане де ла Крусе

Если душа откажется от всех этих наслаждений, то «даст место смирению для себя самой и любви по отношению к ближним… Ибо, не привязываясь ни к чему из кажущихся естественных благ, душа остается свободной и ясной, чтобы любить всех разумно и духовно, как того хочет Бог… Чем больше возрастает сия любовь, тем больше возрастает любовь к Богу, и чем больше любовь к Богу, тем больше любовь к ближнему». Отказ от земных радостей порождает в душе «великое спокойствие, удаляет всякое рассеяние и дает сосредоточенность чувств, особенно зрения». Если это хоть однажды удалось, недостойные вещи больше не вызывают никакого желания. И тогда обретается «чистота души и тела, то есть духа и чувств; это ведет к ангельскому согласию с Богом, делающему душу и тело достойным храмом Святого Духа». Так достигается «свобода духа, коя есть высшее благо души, необходимое для служения Богу. С ней легко побеждаются искушения, успешно творятся труды и возрастают добродетели».

Под чувственными благами св. Хуан подразумевает все, что воспринимается внешними чувствами или перерабатывается внутренними. Поскольку Бога нельзя постичь никакими чувствами, было бы «по меньшей мере бесполезным» искать наслаждения в чувственных вещах. Воля тогда не могла бы «направиться к Богу и искать свою радость только в Нем». Но если душа не задерживается на этом, а, почувствовав наслаждение от подобных вещей, направляет все наслаждение на Бога, то нет необходимости отвергать эти ощущения. «Ибо есть души, что много подвизаются в Боге посредством чувственных предметов». Однако у многих на Бога направляется только намерение, а в действительности «действие, которое они производят, служит для чувственного развлечения, и из сего извлекается скорее несовершенство, чем оживление воли и вручение ее Богу». Кто же, напротив, после первого ощущения радости сразу направляет ее на Бога, тот «не хлопочет о чувственном, и когда оно ему предлагается, воля тотчас минует его, и оставляет, и устремляется к Богу».

Тот, кто предается чувственным наслаждениям, наряду с вредом, который наносит душе наслаждение всем тварным, причиняет себе также и другие виды вреда. Наслаждение видимыми вещами вызывает «суетность души, рассеяние ума, беспорядочные вожделения, бесчестие, внутреннюю и внешнюю необузданность, нечистые помыслы и приступы зависти. От наслаждения бесполезными слышимыми вещами непосредственно происходят рассеяние воображения, болтливость и зависть, неверные суждения, переменчивость помыслов и многие другие пагубные виды вреда. От наслаждения сладостными запахами рождается отвращение к бедным, что противно христианскому учению, враждебное отношение к труду, малое смирение сердца по отношению к мелким вещам и духовная бесчувственность, по крайней мере, в соотношении с вожделением. Наслаждение вкусом яств непосредственно порождает чревоугодие, гнев, раздор, охлаждение любви по отношению к ближним и к бедным… Отсюда рождаются телесная расстроенность, болезни и недобрые побуждения. От этого возрастают побуждения похоти, великое духовное невежество и нежелание духовных вещей… В конце концов, происходит также рассеяние и остальных чувств и сердца и недовольство многими вещами… Наслаждение осязанием… приводит в совершенный беспорядок чувства и дух и разрушает их силы и крепость. Оно порождает мерзкий порок сладострастия… разжигает похоть, душа делается женственной и боязливой, а чувства… предрасположенными грешить и причинять вред. Оно вселяет в сердце суетливую радость и наслаждение, творит развязность языка и свободу очей… Оно препятствует рассудку, поддерживая его в духовных невежестве и глупости, а относительно морали творит малодушие и непостоянство. Вместе с помрачением души и слабостью сердца оно заставляет бояться даже тогда, когда нечего бояться. Иногда сие наслаждение вызывает нерешительность и бесчувственность в том, что касается совести и духа, сильно ослабляя разум и доводя его до такого состояния, что он не может ни принять добрый совет, ни дать его и остается неспособным творить духовные и моральные рассуждения и бесполезным, как разбитый сосуд». Однако все эти виды вреда наносят различный ущерб, в зависимости от страстности наслаждения и особенностей восприятия каждого человека.

«Из отрицания этого наслаждения душа извлекает восхитительные выгоды… Она укрепляется в борьбе с рассеянностью… и сосредотачивается на Боге. Дух хранит себя, а приобретенные добродетели возрастают и расцветают заново». Затем происходит возвышенное преображение: «Воистину, мы можем сказать, что из чувственного человек становится духовным, из животного – разумным, от человеческого удела приближается к ангельскому и из преходящего и людского делается Божественным и небесным». Воля уже в этой жизни будет награждена «во сто крат», как сказал Спаситель (ср. Мф 19, 29). Она отвергнет чувственные удовольствия ради духовных и останется навсегда связанной с Богом. Как прародителям в раю, все чувственные ощущения будут служить этой душе лишь к радости созерцания. В конце концов за воздержание ее ждет воздаяние в иной жизни: «телесные дары, как то быстрота и ясность ума, будут более возвышенными, чем у тех, кто не смог отринуть чувственные наслаждения. Кроме того, в существенном возрастании славы, отвечающей любви Божьей… за каждую отвергнутую мимолетную и ветхую радость душа приобретет… “в безмерном преизбытке вечную славу” (2 Кор 4, 17)».

В отличие от внешних, естественных и чувственных благ нравственные блага имеют некоторую ценность, которая приносит радость; кроме того, они являются средством и орудием, несущим человеку благо. Добродетели заслуживают того, чтобы их ценили и любили ради них самих. Но они также несут в себе временные блага. И потому «человек может, говоря по-человечески, радоваться обладанию ими и обучаться им ради того, что они собой представляют и что они приносят человеку как блага человеческие и временные».

Так делали князья и мудрецы древности. Они ценили добродетели и упражнялись в них, и Бог награждал их временным благословением, поскольку они «из-за своего язычества не способны были принять вечную награду за добродетель… Хотя христианин и должен радоваться моральным благам и добрым делам, которые вершит в преходящем, поскольку они порождают преходящее воздаяние, не следует останавливать на них свою радость… Но питающий веру, в которой ожидает жизни вечной и без которой все, что есть здесь и там, не стоит ничего, должен радоваться обладанию этими моральными благами единственно по второй причине, что значит творить эти дела ради любви Божьей. Следует устремлять свои очи и полагать свою радость только в служении Богу и чествовании Его своими добрыми нравами и добродетелями, ибо без этого почитания добродетели не ст о ят пред Богом ничего, как это видно на примере десяти дев из Евангелия (см. Мф 25, 1—13)». «Христианин же должен радоваться не тому, что творит добрые дела и ведет добродетельную жизнь, но тому, что творит это только из любви к Богу, без какого-либо другого повода».