Борис Носик - Прогулки по Парижу. Правый берег

Позднее подступало к улице слева старинное кладбище Праведников, плескался фонтан, еще позднее шумел днем и ночью знаменитый оптовый рынок «Чрево Парижа», и вот нет больше ни королей, ни кладбища, ни «чрева»: шумит толпа туристов, и кабаки становятся с каждым годом все роскошнее и дороже, и сама улица стала пешеходной, и нет на ней больше маленьких дешевых отельчиков, и вообще, ничего дешевого больше нет, а внимательный взгляд отыщет здесь еще красивые дома XVII и XVIII веков – вон дом № 51, и дом № 53, и дом № 57. А взгляните, что за витые решетки на доме № 79 (кстати, художник Макс Эрнст очень любил этот отрезок улицы, да и бывший москвич художник Оскар Рабин гуляет здесь часто с женой-художницей, потому что живет по соседству), обратите внимание на дом № 87 и на дом № 89… Конечно, магазины моды, как и везде в центре, торжествуют победу, их множество, дальше к северу, к бульварам, они становятся помельче, хотя попадаются еще старые, огромные, со стеклянной крышей, вроде знаменитого магазина «Шелк». Очень интересные попадаются по обе стороны улицы старые пассажи, тоже забитые до крыши одеждой, готовым платьем – целый континент тут можно приодеть…

На подходе к улице Реомюр улица Сен-Дени пересекает улицу Тюрбиго, памятную многим русским литераторам из «первой эмиграции», потому что в доме № 51 по улице Тюрбиго (на втором этаже этого дома) на протяжении двадцати лет (с 1920-го по июнь 1940 года) размещалась редакция самой популярной газеты русской эмиграции – газеты «Последние новости». С 1921 года главным редактором газеты был бывший кадетский лидер Павел Милюков, в ней сотрудничали лучшие писатели и журналисты русской эмигрантской колонии, популярность ее была велика, и тираж достигал в тридцатые годы 35 000 экземпляров. На первом этаже дома № 51 размещалось в ту пору кафе «Дюпон», посещаемое сотрудниками газеты. Одна молодая сотрудница газеты («железная женщина» эмиграции Н. Н. Берберова) дожила за океаном до глубокой старости и оставила воспоминания и о газете, и о кафе «Дюпон», и о собственных первых фельетонах…

В этом доме на улице Тюрбиго (на втором этаже) размещалась с 1920 по 1940 г. редакция самой популярной газеты русской эмиграции – «Последние новости». Редактором ее был политик- кадет П.Н.Милюков, а сотрудничать в ней стремилась вся пишущая эмиграция.

По временам тираж этой газеты достигал 30 тыс., что для эмиграции было огромной цифрой. Газета разоблачала большевистский террор, однако перед смертью сам Милюков стал склоняться к компромиссу с боыиевистской властью, а то и к полной капитуляции. Один из последних его помощников и фаворитов в газете (А.Ступницкий) даже возглавил после войны в Париже просоветскую (курируемую, вероятно, разведкой) газету. И то сказать, легко ли было достать на Западе журналисту, пишущему только по-русски, другую работу?

На улице Реомюр, пересекающей улицу Сен-Дени, есть несколько любопытных домов (№ 118, № 124, № 130) в стиле «ар нуво» и множество ювелирных магазинов. За улицей Реомюр все чаще попадаются на бывшей королевской дороге Сен-Дени лавчонки, рассчитанные на провинциальное любопытство, на дурной вкус, на слабеющую потенцию, может, просто на глупость и невежество, – так называемые секс-шопы. В витрине одной из этих порнолавчонок я видел раз объявление: «Новинка века – гульфик». Ясно было, что романа Рабле в этих парижских джунглях никто не читал. В лавчонках этих есть кабины, где можно по дешевке увидеть примитивный порнофильм или живую голую женщину (это уже «пип-шоу», то есть «подглядывание в замочную скважину», чаще всего как краткое приглашение к акту продажной любви).

Продажные женщины появляются на той же улице чуть ближе к ее концу и арке Сен-Дени. Промысел их не запрещен, но зато полиция преследует (во всяком случае, теоретически) сутенеров, торгующих чужим телом. Избежать рэкета уличным женщинам не удается, так что все они находятся под покровительством какого-нибудь кота-сутенера. Профессия у этих девиц, дам и бабушек очень не новая (считают даже, что «самая древняя»), однако новые смертельные болезни и конкуренция бабомужиков и мужикодам (травести, которые чуть было не вытеснили настоящих дам с тротуаров Сен-Дени) делают ее еще опаснее.

Есть в этой части улицы Сен-Дени еще одна странная категория посетителей. Это подростки, молодые люди, старики и подстарки (мышиные жеребчики), которые стоят напротив проституток и пожирают их глазами. Что так волнует этих странных типов, которые часами таращатся на разодетых в пух и прах или, вернее, полураздетых женщин? Может, их волнует противозаконная доступность того, что в их сознании является и запретным и тайным (заплати, и свершится, «небольшие деньги – поживи для шику», – писал один поэт, но и сам не платил и не жил, а только глазел). Легко догадаться, что бедных работниц панели эти зрители только нервируют. Больше всего дам и созерцателей бывает на узенькой рю Блондель, соединяющей Сен-Дени с Севастопольским бульваром, у самого выхода к арке.

Мой друг, профессор итальянского языка, рассказывал мне, что в молодости вскоре после женитьбы он снял квартиру в одном из домов на улице Блондель и вскоре обнаружил, что, куда бы он ни задвигал их брачное ложе, и он, и его длинноногая голландка-жена с неизменностью отражались в зеркальном потолке. Хозяин дома объяснил ему позднее, что раньше в этом доме, как, впрочем, и во всех соседних, располагался бордель. Квартал тогда кишел всяческим жульем…

Нельзя сказать, чтобы нынче он стал вполне приличным. Как и в прошлом, эта часть улицы Сен-Дени с ее секс-индустрией и индустрией готового платья сохраняет свою экзотическую специфику, как, впрочем, и весь прилегающий к ней, ограниченный с севера бульварами Бон-Нувель и Пуассоньер, с юга – улицей Реомюр, а с запада – улицей Монмартр квартал Сантье. Попав в лабиринт кривых и горбатых улиц квартала, сразу чувствуешь, что ты вступил в особую страну: машины с трудом пробиваются через толпу, которая тащит куда-то (к грузовикам или на соседние улицы) рулоны пестрых тканей, грозди пиджаков, и блузок, и кофточек, и сорочек на вешалках. Кругом слышен гортанный говор, арабский язык или иврит, по-своему или почти на французском кричат сенегальцы, малийцы, греки, сефарды, индийцы… Мало-помалу убеждаешься, что ты попал в особую страну «конфекции», готового платья, индпошива, страну ателье, складов, оптовой и розничной торговли, крупного и мелкого бизнеса, старых и новых вывесок, новых сделок и старых рыночных уловок, толстых неловких пальцев на клавиатуре компьютера, ловких исколотых пальчиков со старинной иглой, в страну радостей обогащения и драм разорения, в страну старинных улиц и старинных домов, бывших свидетелями монаршей любви и преступных выстрелов осатанелых «освободителей»…