Романов П.В. - Россия и Запад Том 1 - 2009

Детективно-политическая история поисков и возвращения царевича на Родину — отдельная тема, да и написано об этом немало. На мой взгляд, куда важнее другое. Последнее трагическое столкновение между старой Русью и новой Россией, случившееся на судебном процессе по делу царевича Алексея.

Можно упрекать Петра за то, что русским людям пришлось заплатить столь огромную цену за реформы, но следует помнить.-ради будущего страны он не щадил ни самого себя, ни сына. Нужно было безгранично верить в правоту преобразований, чтобы решиться отдать сына в руки палача.

С другой стороны, можно привести немало свидетельств малодушия Алексея, но следует признать, что в решающий момент, представ перед судом, он показал не только слабость, но и мужество. Царевич доказал, что имеет свой взгляд на Россию, свою собственную позицию и готов эту позицию защищать.

Вот как описывает свидетель одну из сцен суда, где присутствовали иерархи Русской православной церкви, крупнейшие военные и должностные лица страны:

Когда все члены суда заняли свои места и все двери и окна зала были отворены, дабы все могли приблизиться, видеть и слышать, царевич Алексей был введен в сопровождении четырех унтер-офицеров и поставлен насупротив царя, который, несмотря на душевное волнение, резко упрекал его в преступных замыслах. Тогда царевич с твердостью, которой в нем никогда не предполагали, сознался, что не только он хотел возбудить восстание во всей России, но что если царь захотел бы уничтожить всех соучастников его, то ему пришлось бы истребить все население страны. Он объявил себя поборником старинных нравов и обычаев, так же как и русской веры, и этим самым привлек к себе сочувствие и любовь народа.

Твердость царевича и заявление, что его поддерживает вся страна, были настолько неожиданными, что многие попытались объяснить все эти декларации психическим расстройством Алексея. Думается, что зря. Сложись обстоятельства иначе, царевич наверняка смог бы рассчитывать на достаточно широкую поддержку со стороны недовольных. Царевич действительно чувствовал за своей спиной силу оппозиции петровским реформам и искренне верил в свою моральную правоту.

Во время пыток — а он им подвергался неоднократно — Алексей выдал своих товарищей и соучастников заговора. (Уже после смерти царевича власть осудила на казнь троих крестьян, рассказавших, что однажды за городом они видели, как вели царевича в сарай, откуда потом раздавались его крики и стоны.) Много лишнего, вероятно,

Алексей взял под пыткой и на себя, так что в тех или иных деталях его показаний можно сомневаться. Но политическая позиция царевича в любом случае очевидна.

На допросе он свидетельствует:

Когда я слышал о мекленбургском бунте русского войска, как писали в иностранных газетах, то радовался и говорил, что Бог не так делает, как отец мой хочет, и когда бы так было и бунтовщики прислали бы за мною, то я бы к ним поехал.

Затем еще одно признание — о контактах с германским императором:

И ежели бы цезарь начал то производить в дело, как мне обещал, то я бы, не жалея ничего, добивался наследства, дал бы цезарю великие суммы денег, а министрам и генералам его великие подарки. Войска его, которые бы он мне дал в помощь, чтобы добиться короны российской, взял бы на свое иждивение и, одним словом сказать, ничего бы не пожалел, только чтобы исполнить в том свою волю.

Можно выразить сомнение в том, что император, довольно скептически оценивавший способности царевича, всю эту помощь обещал родственнику всерьез, но что подобные переговоры велись и подобные планы обсуждались, бесспорно. Тем более что этому есть свидетельства и помимо прямых заявлений царевича.

Петр столкнулся с заговором в собственном доме, и этот тихий, неброский, какой-то «ленивый» заговор сына был для реформ опаснее, чем открытые мятежи стрельцов. Есть свидетельства, что Вена действительно не исключала возможности поддержать претензии Алексея на русский трон для ослабления позиций Петра при выработке условий мира после окончания Северной войны.

Есть также любопытное донесение саксонского посла в Дрезден, где прямо утверждается, что Австрия обещала царевичу войска для действий против отца и заверила его в том, что он получит помощь со стороны английского короля. Некоторые данные свидетельствуют, что в планы царевича входило просить помощи и у шведов. Версия не кажется неправдоподобной, учитывая, что и Алексей, и шведы мечтали об одном и том же: повернуть Россию назад к старине.

Существовала у царевича и своя, хотя, конечно, утопическая внешнеполитическая доктрина, которую он однажды сформулировал так:

Когда буду государем, буду жить в Москве, а Петербург оставлю простым городом; корабли держать не буду; войско буду держать только для обороны, а войны ни с кем иметь не хочу, буду довольствоваться старым владением.

Алексей плохо разбирался в тогдашних европейских делах, полагая, будто России позволят довольствоваться даже «старым владением», не говоря уже о Петербурге. Тем не менее речь царевича на суде нисколько не походила на бред. Просто сын неожиданно для всех впервые осмелился сказать отцу в глаза то, что думал.

Духовные лица, несмотря на призыв Петра, уклонились от вынесения приговора столь высокопоставленному «частному лицу», представив царю лишь противоречивые выписки из Священного Писания. Там говорилось и о том, что сын, ослушавшийся отца, достоин казни, и о том, что отец должен простить блудного сына. Духовенство предпочло переложить тяжесть решения на государевы плечи. Светский суд от своих обязанностей не уклонился и приговорил царевича к смерти. Под смертным приговором 127 подписей, начиная с генералов, адмиралов и кончая гвардии подпоручиками. Первая подпись под смертным приговором — «воспитателя» царевича князя Меншикова.

Приговор в исполнение приведен не был, Алексей умер в каземате 26 июня 1718 года, скорее всего не выдержав пыток. Достоверно причину смерти не удалось установить до сих пор. Официальная версия не выглядит убедительной. Утверждалось, что царевич, выслушав смертный приговор, пришел в ужас, заболел, исповедовался, причастился, позвал отца, попросил у него прощения и по-христиански скончался от апоплексии. Смущает и запись в гарнизонной книге Петропавловской крепости, где содержался Алексей. Из нее видно, что в день смерти царевича Петр с девятью сановниками приезжал в крепость и там «учинен был застенок», то есть производилась пытка, но над кем — неизвестно. Это произо шлоутром, а в шесть вечера, как свидетельствует официальная версия, царевич скончался.

Известно донесение австрийского резидента в Петербурге Плейера: