Александр Никонов - Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй

Рим — большой город. А большой сложный город размывает простые крестьянские установки. Так вот для напоминания жителям Рима о том, какими идеально-кристально-прочными они должны быть, Валерий и привез дивный человеческий экспонат в город. Вовремя! Аккурат к Ренессансу.

Вы только представьте… Среди новоявленных модников, среди красивых колесниц с наряженными в пурпур лошадьми, среди разноцветных мозаичных полов, модных духов, греческих оркестров, завитых кудрей… вдруг возник длинный, загорелый, мрачный Катон. Он сразу привлек к себе внимание. Его римский дом не только не имел мозаичного пола, но даже не был оштукатурен. В столице он носил все туже неброскую одежду, которой пользовался в деревне. Он не пил дорогих вин, обходясь тем, что пил плебс. Вто время, когда римские олигархи платили за редкую рыбу к обеду столько, сколько стоил бык, Катон никогда не обедал дороже, чем на 30 ассов.

Но главное — он обличал! Талантливый человек, красноречивый оратор, по духу чем-то напоминающий смесь Говорухина с Солженицыным, гневно обрушивался на новые нравы, утверждая, что Рим погряз в аморализме. Роскошь и иноземная (греческая) культура — вот два врага, на которых Катон не жалел словесных стрел.

И с ним легко соглашались. Как соглашаются с любым моралистом, талдычащим прописные, но слегка заплесневелые истины: неудобно же спорить с истинами, которые считаются общеизвестными, а своей головы, чтобы подвергнуть привычное критическому анализу, как правило, не хватает…

И сына своего Катон воспитывал соответственно: «В своем месте я расскажу тебе, сын мой Марк, то, что я узнал об этих греках в Афинах по собственному опыту, и докажу тебе, что сочинения их полезно просматривать, но не изучать. Эта раса в корне развращена. Верь мне, в этих словах такая же правда, как в изречениях оракула: этот народ все погубит, если перенесет к нам свое образование».

Вот еще пара цитат из Катона: «…Римляне, заразившись греческой ученостью, погубят свое могущество. …Пусть философы ведут ученые беседы с детьми эллинов, а римская молодежь по-прежнему внимает законам и властям».

Добившись цензорства, Катон стал одним из самых суровых римских цензоров. Именно он «уволил» сенатора за вполне невинный поцелуй жены в щечку…

Если Сципион был катализатором новых нравов, то Катон — их ингибитором. Кстати говоря, впервые лицом клицу эти люди столкнулись еще во время войны, будучи довольно молодыми. И произошло это так…

Консул Сципион, как мы помним, отправился тогда на Сицилию готовить африканскую кампанию. Сиракузы, куда прибыл Сципион, были греческим, а значит, высококультурным городом — с театрами, с не представляющими себя на войне изнеженными богатыми юнцами, с гимнастическими залами, философскими посиделками… Сципион, обожавший греческую культуру (римской-то практически не было) с головой окунулся в океан мудрости и красоты, накопленный греческой цивилизацией. Восторженный Румата Эсторский!.. Он снял с себя римский прикид, оделся по-гречески и в перерывах между военными приготовлениями носился по театрам, библиотекам и — страшно даже сказать! — гимнастическим залам.

Когда слухи о столь развратном поведении римского консула дошли до Рима, на Сицилию отправили инспектором Катона — проверить, действительно ли так низко пал римский консул или в нем еще осталось что-то человеческое… Суровый, степенный Катон, увидев этакие непотребства, схватился за голову. Между Катоном и Сципионом состоялся жесткий разговор. Как подобает римлянину, Катон с резкой прямотой осудил нравы Сципиона. Сципион вежливо, но весьма конкретно послал Катона в термы. С тех пор они стали врагами. Вернее, Катон стал держать Сципиона за врага. А Сципион, как вы понимаете, по своему складу характера личных врагов вообще не имел. Это они его имели…

Заметьте, веселые и талантливые люди, способные легко забить болт на традиции предков, редко считают кого-то своими врагами. Скорее вынужденными противниками — например, когда африканский царь Сифакс предложил Сципиону при личной встрече помирить его с карфагенским военачальником, Сципион пожал плечами и ответил, что он никогда с ним и не ссорился, хоть и воюет… Звездные люди предпочитают заводить друзей. А люди принципиальные, желчные, моралисты до мозга костей, заводят себе огромное множество врагов. Такова разница между черным монахом на службе Традиции и прогрессором.

Между прочим, своим разгромным докладом римскому сенату, в котором он обвинял Сципиона во всех смертных грехах, Катон едва не сорвал африканскую экспедицию консула. То есть чуть не изменил итоги Второй Пунической. И ход мировой истории… Так Традиция чуть не загубила Цивилизацию. Мир тогда балансировал в точке бифуркации и мог покатиться по двум разным траекториям развития.

По счастью, тогда Катон потерпел поражение. «По счастью» — сточки зрения обитателей той исторической траектории, на которой оказались автор данной книгой и его читатели.

Еще одно неприятное поражение ждало Катона на ниве эмансипации.

Если бы кто-то взялся изучать положение женщины в римском обществе по римским законам, он бы ужаснулся. По этим законам женщина пикнуть не могла без разрешения мужа. Прямо как у греков! У тех женщина была в промежуточном положении — между рабом и свободным человеком. Таковой она должна была быть и у римлян, но…

Но здесь железные римские законы почему-то отчаянно буксовали. Де-факто римлянки находились в совсем ином положении, нежели гречанки. Конечно, по вполне естественным причинам, они не обладали правом голоса. Зато и не воевали. И не пахали… Можно сказать по-другому: женщины не воевали и не пахали, и поэтому не обладали правом голоса. Логично, если судьбы страны определяет тот, кто за нее погибает, а не тот, кто варит кашу в горшке (подробнее об этом см. в моей книге «Конец феминизма, или Чем женщина отличается от человека». — А. Н.).

И все-таки, не имея власти юридической, римские женщины играли в римском обществе очень заметную роль. И эта особенность отпечаталась и позже проявилась в той цивилизации, которую мы называем Западной.

Столь исключительное (на фоне прочих стран) положение римских женщин, возможно, определялось архитектурой римских домов. В римских домах не было гинекеев, то есть отдельных помещений в задней части дома специально для женщин, как у греков. Римские женщины не жили в отдельных гаремах, как на востоке, или в уединенных теремах и светелках для девиц, как на Руси. Римский дом совсем другой: его центроосновой был атриум — нечто похожее на внутренний дворик, зал вокруг маленького бассейна, куда стекала дождевая вода из светового проема в крыше. Атриум — это как бы маленький домашний Форум, вокруг которого концентрировалась жизнь семьи. Такой дом просто конструктивно не предполагает слишком сильного разделения членов семьи.