Даровский Жан - Путник: легенда о забывчивом попаданце

— Сложить оружие и руки на стены, всем! Больше повторять не буду! — выкрикнул Клиффорд, пропуская стоящих позади него бойцов.

Те, толкаясь, вывалили вперед, заполняя небольшое пространство комнаты. Я переглянулся с Азией и Адькой. В глазах товарищей застыла решительная уверенность.

Сдаваться на милость Управителя никто не собирался и Клиффорд, похоже, понял это не хуже меня. В одно мгновение он растолкал своих людей, перекидываясь на ходу в зверя. Защелкал трансформирующийся позвоночник, с хрустом растянулась кожа, изменяя натяжение, с мерзким хрустом вытянулись челюсти, обращая человеческое лицо в хищную морду. Краем глаза я заметил, что Адька тоже начал перевоплощение, но куда ему с его двумя минутами, против нескольких секунд Полузверя.

Я выхватил меч, краем глаза заметил, как взмахнула крыльями Азия и, швыряя о стены воинов Клиффорда, прикрыла Люту. Стефания и Рябина тоже схватились за оружие. Решив выиграть время для нашего Умеющего, я кинулся на огромную оскаленную зверюгу. Полузверь клацнул зубами у меня перед носом. Я едва успел отскочить назад. Из-за спины выпрыгнул Адька и, рыча, сцепился с Клиффордом.

Два зверя устроили яростную грызню, растолкав остальных бойцов с обеих сторон. К удаче Адьки, Клиффорд, похоже, еще не набрал полную силу Умеющего, в противном случае Полузверь одолел бы противника сходу. Однако силы и так были неравные. Изловчившись, Клиффорд ухватил Адьку за ухом, а потом, по-бульдожьи пережевав складки кожи, передвинулся на горло. Рык нашего Умеющего сменился сдавленным хрипом.

Мощь челюстей Полузверя не оставляла Зверю шансов. Нужно было что-то делать. Срочно. Я остановился на секунду, а потом, будто в трансе, ринулся к сцепившимся в смертельной схватке хищникам. Алгоритм действий пришел из головы, прорвался откуда-то из глубины подсознания. Экстренная память — моментальная реакция организма на критическую ситуацию.

Как в замедленной съемке я подскочил к Клиффорду. Руки действовали сами, подчиняясь воле неосознанных воспоминаний туманного, нездешнего прошлого. На мгновение время остановилось вовсе, в застывшем кадре показывая мне инструкцию того, что необходимо сделать….

Часа через пол сенькина дача ожила. Заплясал под железным навесом послушный костерок, заскрипели ставни, позволяя закрытому еще с зимы гостевому домику, построенному в качестве кухни задолго до основного, наконец взглянуть на свет божий.

— Жрать охота, — заявил Пашка, самый вечноголодный в нашей компании человек. Это неудивительно, при Пашкиных-то габаритах — здоровее всех в группе, да, пожалуй, и в потоке.

— Пива попей, — весело отозвался Витек, заботливо придвигая к себе мясо, замаринованное в уксусе, — шашлык спешку не любит.

— А я бы лучше поспешил, — взволнованно подметил Влад, кивнув на забор.. — А то тут уже мобы окрестные на наше мясо агрятся.

Я повернул голову туда, куда он показывал. Через дыру в заборе на зоринский участок просунулась рыжая собачья башка. Черный нос сосредоточенно нюхал воздух, пока, наконец, не нацелился на шампуры с сырым еще шашлыком. Незваный гость был среднего размера, его уши торчали над головой двумя острыми треугольниками. Судя по внешности — метис карело-финской лайки. Пес выбрался из проема и, осторожно косясь на нас, медленно пошел к мясу.

Стоило незнакомоцу сделать несколько робких шажков по сенькиной территории, как из дома донесся жуткий отрывистый рев, какое-то хриплое надрывное уханье.

Витек, который до ужаса боялся собак, побелел при виде приблудного пса, но, услышав звуки, побледнел еще сильнее и, заикаясь, спросил:

— Он что, здесь?

— Ага, — виновато кивнул Зорька, — родичи оставили — мать хотела ковры от его шерсти почистить.

— Предупреждать надо, — сдавленно процедил Витек, а Пашка тут же радостно прокомментировал:

— Ты что, Сень, забыл, что Витек наш твоего Анчара боится до жути?

— Помню, — огрызнулся Зорин, — а я что поделаю? Мать вообще с дачи уезжать не хотела по-другому. Пришлось согласиться. Да вы не бойтесь, я его в доме запер.

— Точно запер? — не теряя своего извечного оптимизма, поинтересовался Пашка.

Ответить ему Зорин не успел. Дверь дома распахнулась, оттуда с грозным ревом выскочил здоровенный «немец» и, промчавшись мимо нашей остолбеневшей компании, с налета бросился на рыжего пса.

Началась нешуточная драка. «Карело-фин» отчаянно сопротивляться, но противостоять противнику вдвое превышающему размером — дело нешуточное. Огромный «немец» подмял его под себя и ухватил за голову. Бедняга рыжий истошно заскулил от боли, но зорькин Анчар, почуяв победу, только сильнее сжал челюсти.

Я среагировал не сразу. Уж больно неожиданно все произошло. Но, сообразив, что драчунов надо срочно разнять во избежание жертв, подбежал к ним. Действовать пришлось быстро: одной рукой я ухватил овчарку за ошейник, второй за морду — указательный палец зацепил под брылю, большой воткнул в глаз, прямо под яблоко. Этому приему меня научил отчим, в загородном доме которого жили двое западно-сибирских лаек-медвежатников и весьма несговорчивый среднеазиат. Три здоровенных кабыздоха периодически делили влияние и устраивали нешуточные бои, поэтому опыт борьбы с собачьим беспределом у меня имелся.

— Фу, Анчар! Фу! — прикрикнул я на зачинщика беспорядка и оттащил его за ошейник от рыжего. Тот, поспешно вскочив на лапы, поспешил ретироваться с сенькиного участка…

— Быстро ты их разнял, — со знанием дела покачал головой Влад.

— Повезло тебе, Жила, тебя собаки не кусали. А меня в детстве бабкин пудель цапнул, так я их теперь на дух не переношу, — оправдался белый, как привидение, Витек.

— Не кусали, если бы. Анзуд мне один раз чуть ногу не откусил, когда я его с Тошкой в очередной раз разнимал. Спасибо отчим подоспел тогда…

Продолжая держать за ошейник Анчара, я, поморщившись, взглянул на окровавленную кисть — похоже, пока я оттаскивал сенькиного пса, рыжий со страху рванул меня зубами. Фигово дело — пес, конечно, на бешеного не похож, но кто ж его знает? А идти в больницу и делать хренову тучу уколов — перспектива не из приятных. Съездил на шашлычки, блин.

Прочитав по лицу мои тревоги, Сенька виновато развел руками:

— Это соседа нашего, Дмитрия Павловича собака. Сходи к нему, пусть справку тебе покажет, что она здоровая.

— Ладно, — вздохнул я тоскливо, и по-хозяйски повел Анчара в дом, — потом. Сперва шашлыки, а потом все остальное….

…Руки действовали сами. Правая — указательный палец под брылю, большой в глаз. Левая — удар кулаком по верхней челюсти, потом рывок за загривок… Освобожденный Адька падает на пол и отползает в сторону. Полузверь яростно рычит, а я ору на него что есть мочи: «Фу, Анчар! Фу!». Он вырывается из захвата и прет на меня. Свет резко гаснет…