Дин Кунц - Избранные произведения. III том [Компиляция]

Но тут, однако, в памяти его всплыла увиденная по ТВ передача о втором, подземном «Мире фантазии»: о катакомбах служебных подземных переходов, складских помещениях, помещениях для охраны, центрах управления различными аттракционами, все как в Диснейленде. Не мешая веселиться заплатившим деньги посетителям и подальше от нездорового любопытства праздных зевак, они по подземным тоннелям уже давно привели туда полицию и уборщиков трупов из отдела коронера, следователя по особым случаям насильственной или скоропостижной смерти.

Дрожь охватила все тело Джереми. Дрожь желания. Желания, требовавшего немедленного удовлетворения.

Теперь он Мастер игры в жизнь. Никто не посмеет даже пальцем коснуться его.

Пора полиции и уборщикам трупов подкинуть еще немного работки, пускай шевелятся, нечего задницы просиживать.

И, готовый ко всему, он продолжал неустанно рыскать по парку, пока наконец не забрел пописать в мужской туалет.

Около одной из раковин для мытья рук, глядясь в зеркало и расчесывая густые светлые волосы, блестевшие от «Виталиса», стоял парень лет тридцати. На полке перед зеркалом лежали разложенные им вещи: бумажник, ключи от машины, небольшой аэрозольный пузырек с освежающей жидкостью «Бинака» от дурного запаха во рту, полупустая пачка «Дентина» (у парня, видимо, плохо было дело с запахом изо рта) и зажигалка.

Зажигалка сразу привлекла внимание Джереми. Это была не дешевая, сделанная из пластика и выбрасываемая после того, как в ней кончится бутан, зажигалка, а стальная, сработанная в виде миниатюрного ломтика хлеба, вещица с откидывающимся верхом, колесиком и фитилем. Уже по тому, как ее гладкая, отполированная поверхность отражала свет дневных ламп, освещавших туалет, словно странное сияние исходило изнутри ее самой, она не могла не приковать к себе взгляд Джереми.

Помешкав немного, он подошел к одному из писсуаров.

После того как закончил свое дело и застегнул ширинку на молнию, увидел, что парень все еще вертится перед зеркалом.

Джереми всегда мыл руки после туалета, что делают все уважающие себя люди. Это было одно из правил, которому неукоснительно должен следовать хороший игрок.

Подошел и стал у соседней с парнем раковины. Намыливая руки жидким мылом, он был не в состоянии оторвать глаз от зажигалки, лежавшей всего в нескольких дюймах от его носа. Если он так будет на нее пялиться, парень сразу сообразит, что он хочет увести ее. Но ее гладкая серебристая поверхность, словно магнит, притягивала его к себе. Медленно намыливая руки и неотрывно глядя на зажигалку, он уже слышал сухой треск полыхавшего вовсю пламени.

Положив в задний карман бумажник и оставив на полке все остальное, парень пошел к одному из писсуаров. Только Джереми протянул руку, чтобы взять зажигалку, как в туалет вошли мужчина и его десятилетний сын. Они чуть было все не испортили, но оба сразу же разошлись по кабинкам и заперлись изнутри. Джереми воспринял это как сигнал к действию. Давай, бери, бери же, говорил ему этот знак. Бери и мотай отсюда, да бери же, бери. Джереми бросил быстрый взгляд на парня у писсуара, взял с полки зажигалку и, не вытерев рук, вышел из туалета. За ним никто не погнался.

Крепко зажав в правой руке зажигалку, стал разгуливать по парку, высматривая, что бы поджечь, чтобы сразу полыхнуло. Желание действовать было таким нестерпимым, что дрожь, начавшаяся внутри него, выхлестнулась наружу, и теперь в нем дрожало все: и тело, и руки, и ноги — да так сильно, что он едва передвигал ноги, которые от возбуждения превратились вдруг в какие-то резиновые палки.

Желание…

Съев последний из «Легких завтраков», Вассаго аккуратно свернул пустой пакет в трубочку, завязал ее узлом, чтобы она занимала как можно меньше места, и опустил в полиэтиленовый мешок для мусора, который находился слева от пластикового холодильника. Аккуратность была одним из правил мира живых.

Ему нравилось, окунувшись в память, бродить по той незабываемой ночи, унесясь в ней на восемь лет назад, когда ему только стукнуло двенадцать и когда он сделался совершенно другим человеком, но он очень устал и хотел спать. Может быть, ему снова приснится женщина по имени Линдзи. Может быть, мелькнет еще какое-нибудь видение, которое даст ему возможность узнать что-либо, имеющее к ней отношение, потому что совершенно непонятным образом эта женщина стала частью его судьбы; какая-то неведомая сила притягивала его к ней, сила, которую он не понимал, но которую не мог не уважать. В следующий раз он ее повторит той ошибки, которую допустил с Купером. Он не позволит желанию убивать взять верх над собой. Сначала он задаст необходимые вопросы. И только, когда получит на них удовлетворительные ответы, только тогда выпустит наружу прелестную кровь и вместе с нею освободит еще одну душу, которая присоединится к мириадам других, находящихся далеко от этого мерзкого мира.

Во вторник утром Линдзи осталась дома одна, чтобы завершить начатую ранее работу в студии, а Хатч, отведя Регину в школу, поехал на встречу с агентом по продаже недвижимости, который хотел выяснить аукционную цену коллекции старинных веджвудских урн и ваз, находившейся в одном из особняков в Северном Тустине. После ленча он также встретится с доктором Нейберном, чтобы выяснить результаты анализов и тестов, сданных им в субботу. К тому времени, когда он завершит все свои дела, заберет из школы Регину и возвратится домой, она успеет закончить картину, над которой работала в течение последнего месяца.

Таков, во всяком случае, был ее план, но все сегодня, как нарочно, было против нее: и судьба, и эльфы, и даже состояние ее собственной души — все сговорились помешать ей завершить работу. Перво-наперво забастовала кофеварка. Линдзи провозилась с ней битый час, прежде чем сообразила, в чем дело, и устранила неисправность. Она любила и умела ремонтировать вещи, и, к счастью, поломка оказалась не такой уж сложной. Начать же день без впрыскивания кофеина, чтобы сердце с ходу заработало, как мотор, было для нее немыслимо. Она знала, что кофе ей вреден, но так же вредны для нее аккумуляторная кислота и цианистый калий, но она же не пьет их, из чего следует, что может все же воздерживаться в тех случаях, когда речь идет о действительно вредных привычках, разрушающих здоровье; да у нее здоровье, что у той скалы!

К тому времени, когда она с полным кофейником и термосом в придачу поднялась на второй этаж к себе в студию, свет, струившийся из окон, выходивших на север, был как раз таким, какой ей требовался. Все было у нее под рукой. Краски, кисти, скребки для палитры. Шкафчик с запасом еды. Вертящийся стул и мольберт, стереопроигрыватель и масса любимых пластинок с записями Герта Брукса, Глена Миллера и Ван Галена, музыка которых казалась ей прекрасным шумовым фоном для художника, стиль которого состоял в слиянии неоклассицизма и сюрреализма. Единственно, чего ей недоставало сегодня, это интереса к работе и желания сконцентрироваться на ней.