Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

Она демонстрировала его своим ученикам, гордая, как экскурсовод на выставке, и возбужденная, словно шестилетний ребенок, который хвастается своим друзьям банкой с ручными жуками. Приехав в Лесную долину, он вовсе не собирался с кем-либо встречаться, а тем более — выступать на публике, поэтому чувствовал себя определенно неподходящим образом одетым — в деревенского стиля рубашке и поношенных черных брюках, оставшихся от старой рабочей формы, не говоря уж о стоптанных армейских сапогах, заляпанных грязью на берегу водохранилища. Но он все же выдавил из себя несколько сердечных общих слов типа «Отлично, замечательно», чем вроде бы все остались довольны. Харра вышла с ним на крыльцо и провела его в соседнюю комнату; там весь спектакль повторился по новой, отчего юная учительница впала в полнейшее расстройство чувств, а младшие ученики принялись вертеться так, что чуть не вылетели из класса.

Когда они возвращались через крыльцо обратно, Майлз схватил Харру за руку, придержав ее на мгновение. — Харра… я же приехал сюда не для внезапной проверки, всего святого ради. Я просто приехал, чтобы… ну, по правде говоря — я лишь хотел лишь совершить небольшое памятное возжигание на могиле Райны. — Треножник, жаровню и кусочки ароматического дерева он припрятал в заднем отделении флаера.

— Вы очень добры, милорд, — ответила Харра. Майлз слегка отмахнулся, но она покачала головой — отрицая его отрицание.

— Похоже, теперь для этого нужна лодка, — продолжил Майлз, — а мне не хотелось бы рисковать поджечь лодку, в которой сижу. Или вы, деревенские, перенесли кладбище?

— Да, перед тем, как затопить, люди — кто хотел — перенесли кое-какие могилы. Мы выбрали очень красивое новое место, на вершине холма, прямо над бывшим кладбищем. Могилу моей матери мы, конечно, переносить не стали. Я оставила ее там, внизу. Пусть даже ее могила будет похоронена, и никаких для нее возжиганий. — Харра скривилась. Майлз понимающе кивнул. — А могила Райны… ну, я думаю, это все потому, что почва там была такая сырая, в низине возле ручья, а ее вместо гроба положили в самодельный деревянный ящичек, и она была такой крошечной… Мы не смогли отыскать ее, чтобы перенести. Наверное, она просто растворилась в земле. Для меня это не важно. Когда я задумываюсь, то мне это кажется правильным. И вообще, я и вправду считаю, что школа — лучший для нее памятник. Каждый день, когда я прихожу сюда учить, это все равно, что возжечь приношение, только лучше. Потому что это созидание, а не уничтожение. — Она кивнула, решительная и спокойная.

— Понимаю.

Она пристальней глянула на него: — Вы в порядке, милорд? Выглядите вы по-настоящему усталым. И совсем бледным. Вы болели или что-то вроде, а?

Майлз полагал, что три месяца смерти можно рассматривать как самую тяжелую болезнь, какую только можно подхватить. — Ну, да. Что-то вроде. Но я выздоравливаю.

— А-а, отлично. А потом вас куда-нибудь направят?

— На самом деле, нет. У меня своего рода… каникулы.

— Мне бы хотелось познакомить вас с нашими детьми — моими с Лемом. Пока я в школе, за ними обычно приглядывает мама Лема или его сестра. Не зайдете ли в дом и не пообедаете с нами?

К обеду он намеревался вернуться в Форкосиган-Сюрло. — С детьми?

— У нас их теперь двое. Мальчику четыре, а девочке годик.

Здесь никто пока не пользуется маточными репликаторами; она выносила обоих в собственном теле, как и своего первенца. Боже правый, эта женщина еще и работала! От подобного приглашения у него не было возможности уклониться. — Это большая честь для меня.

— Лем, займи на минуточку лорда Форкосигана, — Харра зашла внутрь, чтобы переговорить со своей коллегой-учительницей, а затем — с учениками. Лем послушно повел Майлза вокруг школы, показывая ее архитектурные достопримечательности. Парой минут позже дети рванулись вон из помещения, издавая радостные вопли по поводу раннего окончания уроков.

— Я не собирался нарушать ваш распорядок, — тщетно протестовал Майлз. Теперь он попался. И за сокровища всех трех миров Империи он не мог бы предать эти улыбки и гостеприимство.

Без предупреждения они свалились вместе с флаером прямо на сестру Лема, без паники встретившую это испытание. Приготовленный ею обед, слава Богу, оказался легким. Майлз послушно познакомился с детьми, племянниками и племянницами Журиков, выразив восхищение всеми. Затем он был ими похищен и проведен по лесу, дабы посмотреть на их любимое место купания. С серьезным видом он перебрался вместе с ними вброд по гладким камням, предварительно сняв ботинки, так что ноги у него онемели от холода, и самым авторитетным форским тоном провозгласил, что это — отличнейшее место для купания, возможно, — самое красивое во всем Округе. Для детей Майлз явно был завораживающей аномалией — взрослый человек почти одного с ними роста.

Так одно за другим… и когда они вернулись обратно к школе, день уже клонился к закату. Широкий двор заполнялся толпой народу, несущего тарелки, корзины, цветы, музыкальные инструменты, кувшины и графины, стулья и скамейки, основание и площадку для подмостей, дрова и скатерти… Майлзу хватило одного взгляда на это, чтобы сердце у него ухнуло куда-то вниз. Несмотря на все свои сегодняшние усилия избежать чего-то подобного, он-таки угодил на импровизированную вечеринку.

Фразы вроде «Нам нужно улететь до темноты, Мартин не привык к полетам в горах» застыли у него на устах. Им повезет, если удастся отсюда выбраться до завтрашнего утра. Или — он заметил алебастровые кувшины с кленовой медовухой с Дендарийских гор, самым убийственным алкогольным напитком, когда-либо изобретенным человеком — завтра до полудня.

Потребовался ужин, закат, костер и довольно-таки приличное количество разумно небольших глотков медовухи, чтобы постепенно Майлз по-настоящему расслабился и начал получать удовольствие от происходящего. Затем заиграла музыка, и наслаждаться стало совсем легко. Мартин, который сперва был склонен слегка воротить нос от грубоватого деревенского духа празднества, нашел свое призвание в обучении городским танцам группы жаждущих этих знаний подростков. Майлз воздержался от того, чтобы грузить парня какими-нибудь благоразумными предупреждениями вроде: «Может, кленовая медовуха льется внутрь гладко и сладка на вкус, но клеточные мембраны она точно разрушает.» Кое-какие вещи в определенном возрасте ты должен выучить на собственном опыте. Майлз танцевал традиционные танцы с Харрой и другими женщинами, пока не сбился со счета. Пара человек постарше, бывших здесь десять лет назад, во время того судебного разбирательства, уважительно ему кивали, не обращая внимание на несерьезное поведение Майлза. В конце концов, этот праздник устроен не в его честь, хоть на него и обрушивался град поздравлений с днем рождения и шуточек. Это был праздник в честь Лесной долины. А если Майлз и стал для него предлогом — ну что же, впервые за последние несколько недель он смог оказаться кому-нибудь полезен.