Лоис Буджолд - Избранные произведения. I том

— Он… потерял терпение, — подсказал Майлз.

Галени пожал плечами.

— Вторая ошибка была столь же мелкой, просто исходящая от него записка с неверной датой. Я позвонил его секретарю, и дату исправили. Нет проблем.

— Гм.

Галени набрал побольше воздуха. — А третьим была записка с неверной датой, адресованная моему предшественнику, который уже пять месяцев здесь не работает, с запросом последнего отчета об одном совместном барраяро-комаррском торговом флоте, идущем обходным маршрутом мимо Тау Кита. Этот флот вернулся на свою орбиту вокруг Комарры уже шесть месяцев назад. Когда я связался с ним, чтобы выяснить, какого именно рода сведения он хочет получить, он вообще открестился от всякого подобного запроса. Я переслал записку ему обратно, он тут же замолчал и отключил связь. Это произошло нынче утром.

— Это три.

— А затем сегодня днем был еженедельный брифинг в нашем департаменте, где были мы — пятеро аналитиков по делам Комарры — и генерал Аллегре. Ты знаешь, в каком стиле Иллиан обычно подает материал. Долгие паузы, но когда говорит, то очень резко и язвительно. Сегодня было… больше пауз. А то, что он выдавал между ними, словно перескакивало с одной темы на другую, порой приводя всех в замешательство. Он нас рано отпустил, когда мы не успели сделать и половины.

— Хм-м… А что сегодня был за вопрос?

Галени захлопнул рот.

— Да, я понимаю, ты не можешь мне этого рассказывать, но если он был насчет предстоящих матримональных планов Грегора — возможно, Иллиан прямо на ходу вымарывал из информации какие-то подробности, ради твоего же блага. Или что-то в этом роде.

— Если он мне не доверяет, то ему вообще не следовало меня допускать, — огрызнулся Галени. И нехотя добавил: — Теория неплохая. Но совсем не то. Жаль, что тебя там не было.

Майлз стиснул зубы, чтобы не ответить столь напрашивающейся язвительной репликой. — А тебе что в голову приходит?

— Не знаю. СБ потратила изрядную кучу денег и времени, чтобы натаскать меня на аналитика. Я ищу изменения в привычном рисунке. Вот одно из них. Но я в здешних местах новичок, и я комаррец от макушки до пят. Ты же знаешь Иллиана всю свою жизнь. Тебе доводилось такое видеть?

— Нет, — признал Майлз. — Но все это выглядит обычными человеческими ошибками.

— Если бы они отстояли дальше друг от друга, сомневаюсь, чтобы я их заметил. Мне не нужно — да я и не хочу — знать подробности, но нет ли сейчас в личной жизни Иллиана какого-нибудь особенного стресса, о котором никто из нас в конторе не знает?

«Как у тебя, Дув?» — Не уверен, что у Иллиана есть личная жизнь. Он никогда не был женат… пятнадцать лет прожил в одной и той же маленькой квартирке в шести кварталах от работы, пока здание не снесли. Тогда он два года назад временно переехал в одну из квартир для свидетелей на нижнем уровне штаб-квартиры СБ и до сих пор не потрудился оттуда съехать. Не знаю о его более ранних годах, но в последнее время женщин у него не было. И мужчин тоже. И овец. Хотя, думаю, овцу я мог бы себе представить. Они не говорят даже под фаст-пентой. Это шутка, — добавил он, поскольку Галени так и не улыбнулся. — Жизнь Иллиана — размеренная, как часы. Он любит музыку… никогда не танцует… не замечает ни духов, ни цветов с сильным ароматом, да и вообще запахов. Это форма сенсорного восприятия не проходит через его чип. Не думаю, что чип обрабатывает какие-то телесные ощущения вроде осязания — только слуховые и зрительные.

— Да. Я задумался насчет этого чипа. Тебе известно что-нибудь о пресловутом психозе, им вызываемом?

— Не думаю, что это может быть чип. Я не так уж много знаю о его технических особенностях, но у всех тех ребят обычно съезжала крыша через год или два после его установки. Если бы Иллиан собирался свихнуться, то сделал это несколько десятилетий назад. — Поколебавшись, Майлз спросил: — Задумался ли кто-нибудь насчет стресса? Микроинсульта? Ему ведь шестьдесят с чем-то… черт, может, он просто устал. Он на этой чертовой работе уже тридцать лет. Я знаю, что он собирался уйти в отставку через пять лет. — Майлз решил не объяснять, откуда ему это известно.

— Не могу себе вообразить СБ без Иллиана. Это синонимы.

— Я не уверен, что он по-настоящему любит свою работу. Просто он отлично ее делает. У него такой опыт, что его почти невозможно застать врасплох. Или заставить запаниковать.

— У него свой, весьма личностный способ управлять этой конторой, — заметил Галени. — На самом деле очень форский. Большинство не-барраярских организаций старается определить свои задачи так, чтобы люди, их выполняющие, были бы взаимозаменяемы. Что обеспечивает организационную преемственность.

— И исключает вдохновение. Готов признать, стиль руководства Иллиана не очень-то броский, но Саймон гибок и невероятно надежен.

— Невероятно? — выгнул бровь Галени.

— Как правило, надежен, — быстро поправился Майлз. Впервые он спросил себя, а не является ли Иллиан от природы серостью. Раньше он всегда думал, что это вынужденная реакция на высокую секретность его работы — жизнь, не дающая врагам никакой зацепки, за которую можно ухватиться и дернуть. Но быть может, этот бесцветный, невозмутимый иллиановский подход ко всему, с чем бы он ни имел дела, имел отношение к чипу памяти, подавившим все остальное?

Галени оперся ладонями о колени. — Я рассказал тебе о том, что видел. У тебя есть какие-нибудь предложения?

Майлз вздохнул: — Наблюдай. Жди. Все, что ты тут нарассказал, — это даже не теория. Так, пригоршня воды.

— Моя теория в том, что с этой пригоршней воды творится что-то нехорошее.

— Это интуиция. Кстати, обидного в этих словах ничего нет. Я уже научился с глубоким уважением относиться к интуиции. Но нельзя путать ее с доказательством. Не знаю, что сказать. Если у Иллиана развиваются какого-то рода деликатные проблемы с восприятием, то главам его департаментов следует… — Что? Взбунтоваться? Идти через голову Иллиана? Такого уровня людей на планете есть только двое — премьер-министр Ракоци и император Грегор. — Если что-то на самом деле произошло, остальные это рано или поздно заметят. И будет лучше, если первым в СБ на это укажет кто-то другой, а не ты. Не считая меня. Это окажется еще хуже.

— А если все они рассуждают вот так?

— Я… — Майлз потер лоб. — Я рад, что ты рассказал это мне.

— Лишь потому, что ты — единственный известный мне человек, знающий Иллиана на протяжении действительно долгого времени. Иначе… Я не уверен, что вообще стал бы об этом говорить. За пределами СБ.

— И внутри СБ тоже. Однако есть еще Гарош. Он работает в прямом подчинении у Иллиана почти так же долго, как работал я.

— Может, поэтому мне и трудно найти с ним общий язык.