Вячеслав Соколов - Прокачаться до сотки 3 (СИ)

— Пух, прекрати! — приказываю разошедшемуся псу.

Малыш тут же перестал завывать и обиженно заскулив, поднял правую переднюю лапу. А с уголка глаза сорвалась крупная слезинка.

— Ах, ты мой маленький, — опустившись на колени, обнимаю этого по сути всего лишь щенка, — на лапку наступили?

— Оу-у-у… У-у-у… Иу-у-у… — принимается жаловаться Пух.

— Согласен, негодяи. Совсем под ноги не смотрят.

— У-у-у… Оу…

— Но ты тоже хорош. Выписал всем. Чем тебе Молот насолил? Вон смотри, Мальвина его всего заблевала. А Степаныча за что? Он же тебя вкусняшками угощал. А Веру? Она же вообще безобидная и так всего боится. Только оттаивать начала, а ты ее напугал. Эй, ты куда?

Но Пух выбравшись из моих объятий целеустремлённо, как ледокол, сквозь расползающихся от него людей, направился к Листику прижимающего к себе бледную и испуганную Веру. Которая, заметив приближающегося пса, в страхе попыталась вжаться в мужа.

Антон, выставив перед собой руку, тихо попросил:

— Пух, не надо, не подходи. Видишь, она тебя боится.

Но пёс, упав на брюхо, и тихонько поскуливая, пополз к ним. И я почувствовал, как от него идёт волна сожаления и сочувствия. Вера перестав вжиматься в Антона, как зачарованная протянула к Пушистику руку. Тот осторожно лизнув кончики пальцев, подставляет голову. И вот её пальцы зарываются в мех между ушами.

И происходит непонятное. Этого никто не замечает, кроме меня и Веры. Ибо чудо происходит с ней, а я просто чувствую Пуха. Невероятное событие. Существо некогда рождённое уничтожать, лечит израненную душу девушки…

Три трупа, несколько обмочившихся и заблёванных гостей, да несколько откушенных кусков плоти. Стоило ли оно этого чуда? Конечно да.

Во всём можно найти положительные стороны. Мертвецов воскресили. Кроме первого дедули, после грустной песни Пуха, ещё у двоих сердце не выдержало. Остальных вылечили и отмыли. Но самое главное, приобрели надёжных союзников. Наши гости явно не дураки, поняли, что со мной надо дружить. Ибо враги мои долго не живут.

К чему я это всё? Ах да, точно. Тейл. И то, что мы с ним быстро нашли общий язык. Несмотря на кавардак, жертвы и прочие неприятности. Парень оказался в диком восторге. Хм… Утром. Ночью то он в шоке был. А проспался и осознал, что на самом деле у нас тут с тоски не загнёшься. От чего угодно, но только не от тоски.

А ещё, как оказалось, тут рабовладельцев принято вешать. Ибо помирают они на верёвке очень долго. Особенно высокоуровневые. Это мне Альгорн рассказал, когда узнал, что у нас в застенках томятся всё ещё живые бандиты.

Мне тут же стало интересно, а изменилось ли что-то после того как накрылась Система? Тем более, что с пленными надо что-то решать. Не отпускать же их? А просто прирезать… Нет, это не наш метод. Этак ещё кто-нибудь решит, что мы белые и пушистые. Тем более, что в крепости и виселица своя имеется. Вон у дальней стеночки.

Хотя Тейл был против. Как он заявил:

— Это варварская традиция. Да, преступник должен быть наказан, но болтаться в петле по нескольку часов это жестоко. Есть же более гуманные способы наказания. И вообще вы уверены, что все бандиты одинаково виноваты? Возможно, кто-то может встать на путь исправления?

— Я щаз взблюю, и не исключено, что на твои белые одежды, — прокомментировал данную речь Балагур.

Тейл аж отпрыгнул подальше от Вована. Ибо успел убедиться, что у нас тут всякое может быть. Однако, сдаваться даже не подумал.

— Я должен лично побеседовать с задержанными и всё выяснить.

— Делать нечего, — мотаю башкой. — Они тебе сейчас расскажут, как они тут сирот кормили, нищих привечали, а коварные мы, невинных их повязали.

— Мажор, ну я же не дурак, да и не получится им солгать, — качает головой и показывает небольшую книжку. Наверное, какой-то артефакт. — Я просто считаю, что у всех разный уровень вины. И каждый заслуживает второго шанса.

— Кажется, он вчера чем-то отравился, — задумчиво чешет в затылке Балагур.

— Теперь вы понимаете, почему его отправили подальше? — разводит руками Альгорн. — Это всё дурное влияние той блаженной…

— Заткнись! — вспыхивает Тейл. — Не смей произносить её имя. Мать Эмилия святая!

— Р-р-р… — Альгорн вскакивает и выбегает из кабака, где мы собственно все и похмелялись, обсуждая вопросы глобального масштаба.

— Вы не можете мне запретить поговорить с пленниками!

— С бандитами, — поправляю разошедшегося жреца.

— Хорошо, бандитами, — не спорит Тейл, — но степень их вины определять должен суд.

— Делать нечего, ещё время тратить, — не соглашается Балагур. — У нас по законам военного времени. Хрясь и всё.

— Это в бою, — выставляет перед собой руку парень, — а казнить можно только после суда.

— И кто же должен выступать в качестве судьи, — прищуриваю взгляд.

— Владетель земли, старейшины или жрец. Но они лишь назначают наказание, а степень вины должны определять присяжные.

— Да хрен с ним, — отмахиваюсь, — пусть пообщается. Мы дольше спорим. А меня Молот с Форином ждут, у них там какая-то идея появилась. А я тут с малолетками спорю.

— Я не малолетка, — возмущается Тейл.

— Ага, ты ещё скажи, что не споришь. Балагур, сходи с ним, проследи, чтоб бандиты не запирались.

— Пытки не дают объективной картины. Человек скажет всё, что от него хотят, лишь бы избежать боли.

— Мажор, а давай его завалим, а потом скажем, что никто не приезжал? — с надеждой в голосе предлагает Балагур.

— А остальных, что, тоже валить? Там же вроде нормальные ребята есть. Жалко.

— Ну тогда, завалим и скажем, что так и было, — не сдаётся Вован.

— Вы что такое говорите, Эдем покарает вас, — Тейл пытается выскочить вслед за Альгорном, испугавшись серьёзной мины Балагура.

— Стоять, — ловлю его за рукав. — Шутим мы. Но один ты всё равно к бандитам не пойдёшь… Сперва идите с пленницами пообщайтесь и с народом, что тут жил.

Вернулись они через два часа, мы как раз с Молотом и Форином обсуждали важный вопрос, как доставить в крепость оборудование из тайного схрона гнома. Эта парочка надумала соорудить пушки и миномёты для зашиты крепости.

— Мажор, — бледный жрец слегка дёргает меня за рукав. — Повешайте их…

— Что, прямо всех? — делаю удивлённое лицо.

— Главаря можно сжечь на медленном огне…

— А ты растёшь, парень, — гном дёргает себя за бороду. — Могу поспособствовать.

— Нет, — качаю головой. — Просто давайте вздёрнем и поедем уже в храм. Время идёт, а у нас пушек нет. И толпа народу под ногами путается.

Забавный парень этот жрец. Глядя на него вспоминается тот случай с журналистами, которых мы из плена освободили. Как та дамочка выставила нас кровавым маньяками, за то, что мы всех бандитов перебили. Так и слышу её слова о том, что мы должны были их арестовать и предать суду.