Светлана Кузнецова - Принцип добровольности

– И что это? – спросил Нечаев. Он вертел в руках айфон и рассматривал фотографию с чем-то большим и серым, покрытым всклокоченным мехом. Судя по останкам автомобиля рядом, мутант вымахал здоровущий.

– Крыска. Больше, чем те, чье гнездо мы зачищали, – заметил Ворон. – С каких пор эмионики осваивают человеческие гаджеты?

– Это Никита.

– Что многое объясняет.

– А мне нет. – Шувалов забрал телефон, воткнул в него шнур и выудил из-под стола ноутбук в веселеньком синем корпусе в желтый горошек. – Внучка подарила, – ответил он на ироничный взгляд Ворона. В нижнем правом углу прямо на стикеры производителей был наклеен красный единорожек с золотыми копытцами и атрофированными крылышками.

Все снимки запечатлевали мутантов в разных позах, держащих в лапках небольшие контейнеры. Особенно, на взгляд Ворона, удалась тварь, стоявшая на фоне главного здания Московского университета.

– Эти фотографии сделаны за сутки до возникновения дыр, – пояснил Денис.

– Я так понимаю, господин Гранин решил с нами не общаться? – поинтересовался Нечаев.

– У него много дел, – ответил Денис.

– Зазывай к нам, я ему зеркалку подарю, – предложил Ворон. – Все лучше тапка. Вы хотели доказательств причастности к дырам Сестринского, Василий Семенович? Вот вам первое.

– А Гранин не посмотрел, случаем, что именно находилось в контейнерах? – спросил Тополев.

Буфетчица принесла поднос, полностью заставленный гранеными стаканами. Судя по цвету – компот из сухофруктов. Денис покосился на него, но брать постеснялся.

– Мутанты закапывали контейнеры, – пояснил он, – затем охраняли в течение нескольких часов. По истечении этого времени тот… скорее всего взрывался. На фотографии от третьего числа видны комья земли.

Научник пролистал до упомянутой даты и через некоторое время кивнул.

– После этого крысы уходили, а через шесть часов образовывалась дыра. Упреждая следующий вопрос: от контейнера ничего не оставалось. После первого случая Никита там яму в полметра выкопал.

– А прогнать крысу он не пробовал? – поинтересовался степенный научник в круглых очках. – Насколько я знаю, все мутанты чтут эмиоников. Или к вашему другу это не относится?

– Иерархия сохраняется только у мутантов условно естественного зонового происхождения, – пояснил Тополев. – Крысы относятся к тварям, выведенным искусственно. Как удалось выяснить после допроса преступника по кличке Шрам, они реагировали на мысленные команды, озвученные одновременно со свистом. К Шраму случайно попал ультразвуковой свисток. Наши сотрудники изучили его, но он мало чем отличается от отпугивателя собак.

– Это какие же рулады он насвистывал?

– Все гораздо сложнее и вместе с тем проще, – сказал Тополев. – Шраму достаточно было просто свистеть и формулировать мысленно необходимую ему команду, крысы воспринимали ее и выполняли.

– По последним данным, большая часть мутантов глухи, – заметил научник с окладистой черной бородой, достигающей чуть ли не середины груди. Ворон мельком подумал, что галстук при наличии подобного украшения тот мог бы и не надевать: все равно не видно.

– И именно потому, что звуковые волны заменяют им какие-то другие, – развел руками Тополев. – Господа-товарищи ученые, если я сейчас использую понятие психоволна, вы же меня заклюете.

– Крысы – мутанты искусственного происхождения, – напомнил Шувалов. – Насколько мы знаем, Сестринский вывел их для приблизительно тех же нужд, что и немцы – овчарок. Вполне возможно, слух они и не утратили, потому вполне способны улавливать свист и вместе с тем весьма подвержены психическому влиянию Зоны.

– Вполне логичным кажется предположить следующий механизм: защита от любого зонового воздействия, снимающаяся только при подаче ультразвукового сигнала. В этот момент крысы сверхчувствительны и сверхвосприимчивы, потому с легкостью улавливают мысленные приказы. То есть вводим понятие психоволн? – уточнил Тополев.

– Бог с ними, с психическими волнами, – махнул на него рукой Шувалов.

– А еще крысы ненавидят эмиоников и всех, связанных с ними. То есть Гранин на самом деле сильно рисковал, – заметил Ворон. – И это тоже еще не все. Господин Нечаев обнаружил многочисленных жертв экспериментов… очень похоже, что Сестринского. Но о них Владлен Станиславович расскажет лучше меня. А я, к сожалению, вынужден откланяться.

Когда Ворон поднялся из-за стола, Нечаев одарил его долгим неопределяемым взглядом. Так и не удалось понять, злился ли он, испытывал ли недовольство, или, наоборот, воспринимал разглашение своей «маленькой тайны» совершенно спокойно.

Денис вылетел из столовой следом за ним.

– Это еще что за тайны Ставридского двора?

– Мадридского, – поправил Ворон и рассмеялся.

– А я как назвал? – Денис заморгал, но затем продолжил с не меньшим пылом: – Какого черта ты не уведомил меня?

– Я рассказал, – напомнил Ворон.

– Вскользь и не упоминая Сестринского! Ты же сам не хотел лезть к нему?!

– Не хотел, – согласился Ворон. – Так вышло.

– Ты снова рискуешь.

«Больше, чем когда-либо», – подумал Ворон и кивнул, но промолчал.

– Без меня…

– С тобой, – возразил он. – Не просто так я позвал Выдру. А ты, если будешь здесь стоять и строить заботливого родителя, пропустишь все важное.

– Да не важно мне это твое важное, – скороговоркой проговорил Денис. Если он по-настоящему волновался, то начинал слегка путать слова и использовать жуткие фразы. Когда Ворон видел напарника в подобном состоянии, он разрывался между желаниями треснуть того по голове чем-нибудь тяжелым, напоить до беспамятства или обнять и трясти, пока из головы не выйдет вся дурь. – Нечаеву меня следовало звать, а не тебя. Кого он там обнаружил! Палату шизофреников, еще вчера бегавших по Зоне, словно дети в парке. Это ж смешно. Но только если в том не замешан Сестринский.

– Шизофреников, очень быстро снова становящихся нормальными людьми. И у всех татуировки, как у Дима, только исчезающие. Нечаев решил, будто это новая формула…

– Бред. – Денис произнес это с таким выражением, что Ворону стало не по себе. – Вовсе не новая формула испытывается, а люди. Я ведь не ошибусь, если предположу, будто все они… ну, не лица без определенного места жительства?

– Ты научился читать мои мысли? – спросил Ворон вроде бы и в шутку, но настороженно. В горле моментально пересохло.

– Нет, но именно сейчас все настолько на поверхности… Даже я догадался! А еще Нечаев на тебя злится.

– Это уж точно мне безразлично, – бросил Ворон. – Что именно на поверхности?

Денис приблизился и зашептал едва слышно:

– Ты. Сестринский пытается повторить эксперимент и заполучить второго тебя, неужели ты не понимаешь? Все его подопытные – бизнесмены, интеллектуалы, люди, многого добившиеся в жизни, авантюристы…