Игорь Минаков - Русская фантастика – 2018. Том 1 [сборник]

Он был немного удивлен моим безропотным согласием, но отнесся к нему вполне критично, понимая, что оно является скорее очередным проявлением равнодушия, чем положительным ответом.

– Ты аудиал, визуал или кинестетик? – спросил Натаниэль таким тоном, словно каждый человек должен знать о себе такие вещи.

– А это так важно?

– Да. Видишь, школьная система образования для тебя не работает, – проговорил он, как будто делая комплимент, а потом протянул руку к книжной полке и, после моего кивка, достал наугад первую попавшуюся книгу – довольно тяжелый атлас по анатомии. Том о сердечно-сосудистой системе.

Он открыл его в середине и протянул мне с загадочным выражением на лице:

– Сейчас я засеку время, а ты запомни как можно больше за тридцать секунд, ладно?

Я не стал отвечать и опустил глаза на страницу, перечитывая знакомый текст. Мне было приятно произносить в голове латинские слова, написанные курсивом – они звучали совершенно иначе.

Латынь никогда не была мертвым языком.

С самого детства я был уверен, что на нем когда-то говорили сверхсущества, так же как и я, забывшие Огненный Язык Жизни, но воссоздавшие его в прекрасном земном языке – латинском. Натаниэль немного расстроенно перехватил мой отсутствующий взгляд и спросил, останавливая секундомер в телефоне:

– Ну, о чем там написано?

– Средняя менингеальная артерия. – Я процитировал ее название на латыни. – Самая крупная ветвь, отходящая от верхнечелюстной артерии. Направляется через остистое отверстие, попадает в полость черепа, где разделяется на лобную и теменную. Последние идут по наружной поверхности твердой оболочки головного мозга в артериальных бороздах костей черепа, кровоснабжения их, а также височные, лобные и теменные участки оболочки…

Натаниэль слушал меня так, как будто я объяснял ему что-то на языке лесных фей, а не пересказывал небольшой кусочек из книги, которую он сам же мне и дал прочитать.

– Ты все запомнил?! – наконец выдохнул он и недоверчиво потянулся вперед, словно собираясь дотронуться рукой до моей руки и проверить настоящий ли я. – Почему ты сразу не сказал, что у тебя абсолютная память?

– Что?

– Ты же запомнил все слово в слово.

Я кивнул, не понимая, чему Натаниэль так искренне удивляется.

– Точно. – Он с нескрываемым восхищением посмотрел на меня. – Ты ведь сказал, что прочитал все свои книги.

В это мгновение я почему-то почувствовал себя подарком в красивой оберточной бумаге, но совершенно пустым внутри. А Натаниэль был радостным ребенком, которого мне ужасно не хотелось разочаровывать.

– Что такого удивительного в «слово в слово»? – расстроенно спросил я.

– Неужели ты не понимаешь? Ты можешь запомнить все, что захочешь, слово в слово. – Он скопировал мою интонацию и улыбнулся.

– Но ведь все так могут.

– Нет, конечно, нет. Ты что, правда думал, что у всех такая память?

Я снова кивнул, удивленно глядя на Натаниэля.

Мне безумно хотелось спросить, как ему живется в мире без возможности что-либо контролировать: ни людей, ни часы, ни информацию.

– Знания требуют, прежде всего, времени, – произнес Натаниэль. – И ты уже выиграл в этой гонке. Невероятно.

Я посмотрел на звездочки в его глазах и, невольно улыбнувшись, сказал:

– Ты говоришь совсем не так, как остальные, забавно.

– Ты тоже, – ничуть не смутившись, ответил Натаниэль. – Иногда словно на другом языке.

– Например?

– Например, – он посмотрел на атлас по анатомии, – например, на латинском. Мне кажется, он тебе очень даже подходит. Такой язык, который мало кто может понять.

– Но ты ведь можешь?

– А говоришь по-латыни? – совершенно по-детски проговорил Натаниэль, воспринимая мои последние слова как какую-то игру. – Скажи что-нибудь.

Я не знал, что именно он меня ждал в это мгновение.

В голове было много слов, но все они почему-то были лишь терминами из атласа, лежащего перед нами. Я бы мог произнести любой из них, но почему-то мне хотелось сказать что-то более простое. Такое, чтобы Натаниэль на самом деле мог понять меня.

Наверно, именно поэтому я вдруг невольно произнес одно из самых коротких, но удивительно глубоких слов, которое еще никогда раньше не говорил вслух:

– Амо. Ты знаешь, что это значит?

– Да, это значит: я люблю тебя, – удивленно ответил он. – Правда… я никогда не слышал его раньше, но, кажется, тебя я могу понять, даже если мы говорим на разных языках.

– Или молчим, – язвительно улыбнулся я.

– Или молчим, – согласно кивнул Натаниэль.

Кажется, мы с Натаниэлем нечаянно устроили весну.

Весь снег растаял, словно испарившись, буквально за одну ночь, а потом на улице становилось только теплее и теплее. Больше недели не было ни дождя, ни ветра, и мартовское солнце светило удивительно ярко, согревая замерзшие улицы.

Оно уже садилось, и поэтому его лучи казались еще более длинными и почти физически ощутимыми.

Мне хотелось потрогать их или даже взять с собой, спрятав в плотно сжатых ладонях, чтобы потом зажечь радугу где-нибудь в темноте.

Натаниэль стоял рядом со мной и жмурился, пытаясь посмотреть прямо на солнце своими сияющими карими глазами, а потом, внезапно посерьезнев, произнес как ни в чем не бывало, словно продолжая прерванный разговор:

– Пойдем, я думаю, сегодня подходящий день.

Не было смысла спрашивать, для чего именно этот день был подходящим, поэтому я просто спустился вслед за Натаниэлем по ступенькам школьного крыльца.

Он шел на полшага впереди, сверкая своим удивительным светом ярче, чем заходящее солнце.

В эти мгновения Натаниэль вдруг стал гораздо сильнее меня, превращаясь в ту самую незримую силу, которая никогда не давала мне сдаваться, защищая от пустоты.

По-настоящему я проиграл пустоте лишь однажды – в холодный декабрьский вечер на крыше.

Удивительно, но тогда именно Натаниэль спас меня, не дав погибнуть или исчезнуть.

Мое сердце забилось чаще, и я побледнел, внезапно осознавая, куда мы идем.

Ни секунды не сомневаясь в собственной правоте, я обогнал Натаниэля, сказав: «Теперь первым пойду я», – и почти убежал вперед, не давая ему шанса что-либо ответить.

Он догнал меня, только когда я остановился перед железной дверью того самого девятиэтажного дома, на крыше которого мы познакомились. Как и в прошлый раз, она совершенно точно была закрыта.

Наверно, мне стоило бы спросить, каким образом Натаниэль собирался взломать кодовый замок без моей помощи, но я не был готов произнести что-либо вслух.

У меня было всего несколько секунд для принятия какого-либо решения, прежде чем Натаниэль сам заговорил бы со мной.