Вадим Панов - Все оттенки черного

– Я был достаточно щедр, – жестко усмехнулся Зорич. – Ты целый месяц пользовалась неограниченным кредитом. Пора платить.

– Зорич, – узкие губы девушки задрожали, – Зорич, миленький, ты же знаешь, что у меня нет таких денег, я уже отдала все, что было… – Он молчал. – Я не могу без клуба, ты же знаешь… Зорич, миленький… – Она неожиданно упала на колени, подползла к старику. – Зорич, не выгоняй меня! Пожалуйста, не выгоняй!

Он снова налил себе немного джина, холодно поглядывая на ползающую у ног толстуху, поморщился.

– Ты уже знаешь, что платить можно не только деньгами.

– Конечно, Зорич, я сделаю все… – Она с судорожной поспешностью расстегнула лиф, обнажила безвольную, рыхлую, как и все тело, грудь. – Я сделаю все!

«Какая мерзость! С другой стороны, это показатель того, что клуб работает так, как надо».

– Застегнись! – Черные очки Зорича уставились на Люду. – Меня интересует не это.

– А что?

– Среди твоих богатых друзей наверняка найдутся те, которые обрадуются возможности хорошо провести время. Получить новые развлечения.

– Я поняла, – девушка покорно кивнула, – завтра же я…

– Никаких «завтра же», – скривился старик. – Возьми авторучку и напиши первоначальный список кандидатов с подробной характеристикой: характер, поведение, состояние, чем занимается сам и чем занимаются ближайшие родственники. Времени тебе час, потом мы обсудим каждого, и я скажу, кого из них тебе надо будет привести сюда. Понятно?

– Да, я все сделаю.

– Не сомневаюсь. – Зорич помолчал. – Если мне понравится твой круг друзей, то кредит будет восстановлен.

В их семье так было заведено давным-давно. В день рождения, неважно, на какой день недели он приходился, за столом собирались только самые близкие: Костя, Вера, дети, когда были живы родители Куприяновых, то и они. Этот день принадлежал только им, только родным. Многочисленные гости и шумное веселье откладывались на другое время, чтобы не мешать общению любящих друг друга людей.

Так было всегда. Это придумал Костя.

– А папы сегодня не будет?

Вера чуть вздохнула, машинально посмотрела на часы и тут же улыбнулась сыну:

– Он сильно занят, ему пришлось уехать из города, но он не забыл. – Она достала огромную коробку, упакованную в яркую подарочную бумагу. – Папа приготовил для тебя сюрприз.

Глаза мальчика загорелись.

– Я тоже приготовила тебе сюрприз! – сообщила Наденька и, быстро спустившись со стула, побежала из столовой. – Только я его в своей комнате забыла!

Костя-младший погладил коробку и снова посмотрел на Веру. Глаза мальчика погрустнели.

– Мама, а правда то, что ты сказала о папе? Он уехал?

Острый укол в сердце. Вера сделала маленький глоток морса – Ольга Петровна варила потрясающий клюквенный морс, – поставила бокал на стол, поднялась, подошла к сыну и провела рукой по его голове.

– Конечно, правда, родной. Папа заботится о тебе, о всех нас, и ему пришлось срочно уехать. Когда он вернется, то все тебе расскажет. И поздравит.

– Но он даже не поговорил со мной. – Костя-младший опустил голову. – Он мог сказать об этом утром.

Что ответить на эти слова, Вера не знала.

Свет из неизвестного источника создавал в комнате непередаваемый лунный полумрак, казалось бы, невозможный в закрытом помещении. В этой призрачной полутьме смуглое тело Анны наливалось колдовским серебром, черные волосы выделялись ярким пятном, а сияющие глаза горели колдовскими звездами. Ослепляющими, черными звездами Страсти, в огне которых сгорало все, и оставалось только восхитительное настоящее, превзошедшее самые смелые мечты Куприянова.

– Скажи мне еще.

– Ты прекрасна!

– Нет!

– Я преклоняюсь перед тобой!

– Ты делаешь меня счастливой!

– Ты – королева Луны!

Счастье, счастье, счастье…

«Только Дьявол позволит тебе все!»

Встречный ветер снова рвал длинные белые волосы, железное сердце «Харлея» бешено стучало, а рядом, совсем рядом билось еще одно сердце. Молодое, сильное, человское.

– Ты всегда так гоняешь? – Девушка обнимала его за талию, тесно прижавшись к спине. – Ты можешь потише?

– Могу, но не хочу! – Запах пищи сводил с ума.

– Ты крутой, да?

«Если бы ты знала, какой я…»

Он выехал сразу же после захода солнца и направился в «Голодную утку». Лазарь еще никогда не выбирал пищу в этом клубе, но пару раз наведывался в него, оценивал обстановку и счел ее вполне подходящей. Он не хотел отводить окружающим глаза, берег запас крови для встречи с преступником, а в шумной разношерстной толпе можно было спокойно выбрать пищу по своему вкусу и остаться незамеченным даже без наведения морока. Так оно и получилось.

Девушка ему приглянулась сразу. Крепко сбитая, раскованная, пышущая здоровьем и силой, одетая в короткое платье, она лениво сидела за стойкой бара, скучающе оглядывая присутствующих. Она была одна, но Лазарь все равно выждал десять минут, чтобы, точно убедившись в этом, приземлиться на соседний табурет и предложить познакомиться.

Теперь девушка была обречена.

Гангрел одурманил жертву Внешностью, одной из дисциплин магии крови, превратившись для нее в эталон любви и восхищения. Все ее мечты, все ее представления об идеальном мужчине воплотились в беловолосом красавце со странными, ярко-красными зрачками глаз. Она охотно рассмеялась его незатейливой шутке, представилась, ее звали Римма, и с радостью согласилась с тем, какая ужасная скукотища царит в этой жалкой и голодной «Утке». Когда они вышли из клуба, Лазарь нежно обнимал ее за плечи и целовал в шею. Вышибала видел только его спину, обтянутую черной кожаной курткой с искусной вышивкой, изображающей серебристого дикобраза.

– Долго еще? Я замерзаю!

– Мы практически дома. – «Харлей» въехал в лифт, Гангрел с грохотом закрыл дверь и нажал кнопку.

– Это твой дом? – Удивление смогло преодолеть даже действие Внешности.

– Тебе кажется это странным?

– Ну, если это действительно дом…

– Самый настоящий. – Лифт остановился. – Держись крепче!

«Харлей» взревел, резко влетел в помещение и остановился.

– Ух ты! – Римма с восторгом огляделась. – Ты действительно здесь живешь?

– Живу. – Лазарь помог ей слезть с мотоцикла.

– Ты так сильно замерз! – Девушка взяла его ладони в свои и поднесла к губам, ее глаза игриво сверкнули. – Хочешь, я согрею тебя?

Она стала чувствовать холод его кожи. Гангрел сознательно ослабил действие Внешности – по-настоящему хорошо высушить можно только не одурманенную жертву, понимающую приближение смерти.

– Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сильно замерз! – В ее голосе не осталось и тени игривости.

– Как и я!