Владимир Васильев - Прятки на осевой

— Ты там гляди с бойцами не ломанись! — предупредил Тараненко. — Спросонья-то. Рановато тебе, оставайся на борту.

У Сиверцева отлегло от сердца: всё-таки новое начальство ещё не окончательно свихнулось и не собирается посылать его, тихого-мирного цитолога, на верную смерть.

— Я тоже подумал, что рановато, — пробормотал Сиверцев и вынужденно улыбнулся. Бойцы, глядя на него, снисходительно захмыкали.

— Кончай базар! — прикрикнул на них капитан. — Николаич, мы на старте! — это уже Тараненко.

— С богом, Петро! — выдохнул тот.

— Марш! — скомандовал капитан.

Люк с тихим шипением разблокировался, ближний солдат тут же налег на него плечом, сдвигая, а затем решительно выпрыгнул в капонир. Хлюпнуло. Потом ещё раз, ещё и еще…

Последними вездеход покинули Кекс с Батоном, зато вместо них явились Покатилов и Флэш. Едва они очутились внутри, люк вернулся на место и с тем же шипением заблокировался. Вездеход дрогнул и, задирая корму, полез задним ходом из капонира. Сиверцев и Флэш невольно схватились за шкафчики под потолком, чтоб не повалиться на «лежбище скотиков». Покатилов успел скользнуть в кабину и усесться к пульту рядом с Тараненко.

— Псих смылся, — буднично сообщил Тараненко.

Сиверцев, кое-как отпихнувший из-под ног спальник и зафиксировавший на его месте лавочку, уселся и жадно прислушался.

— То есть как это смылся? — переспросил Покатилов, напрягаясь.

— А вот так. Аккурат дали мне знать, что псионик посетил «Вотрубу», я глядь — а Психа-то и нету. Остальные двое спят, а его — след простыл. И дежурные не видели, что самое странное, ни бортовой, ни наружный.

— Ну наружный ладно, — терпеливо произнес Покатилов. — Но как: получилось, что не заметил бортовой? Не мог же Псих просочиться наружу, не открывая люка, сквозь борта?

— Не знаю, Виктор Палыч, не знаю! Дежурный, правда, говорит, что отлучался в туалет. Минуты на три. Думаю, тут-то Псих ноги и сделал. Иных вариантов я не вижу.

Покатилов зло засопел.

— Вот тебе и странный сталкер! — сказал он чуть погодя. — Вот тебе и сорок лет в коме! Мутант чертов…

Сиверцев слушал, затаив дыхание. Вездеход давно уже вырулил из капонира и осторожно полз по Зоне, чуть переваливаясь с гусеницы на гусеницу.

— Вы думаете… это он? — осторожно предположил Тараненко.

— А что ещё прикажешь думать? — ощерился Покатилов. — Уж больно значимое совпаденьице!

— Тогда получается, и странная отключка Кекса с Батоном у подземелий — его рук дело. Или чем там они на нормальных людей морок наводят? Не руками же, в самом деле…

Покатилов молча взирал за лобовое стекло — снаружи уже начало светать, но при включенных фарах это было не очень заметно.

— Кекс говорил, сканеры его распознают как человека, — зачем-то сообщил Покатилов. — Интересно, почему?

— Кстати, это аргумент в пользу Психа, — отметил Тараненко. — Детекторы жизненных форм любую пси-активность мозга улавливают сразу, а пси-активные организмы без вариантов опознаются как мутанты.

— Может, когда Кекс сканировал окрестности, Псих свое пси не проявлял, — не очень уверенно предположил Покатилов.

— Исключено, — возразил Тараненко со знанием дела. — Псивозможности не скроешь, они или есть, или отсутствуют, и детекторы это фиксируют по умолчанию. Я знаю, я сам их программировал когда-то, самые первые модели. Теперешние биосканеры — просто грамотное развитие все тех же идей и возможностей, только на новой элементной базе.

Сиверцев мог поручиться за слова Тараненко — хоть сам Ваня непосредственно никогда не занимался ни псионикой, ни программированием детекторов жизненных форм, но и имеющихся у него знаний вполне хватало, чтобы отчетливо понимать: Тараненко абсолютно прав. Пси-активность в пассивной фазе все равно остается пси-активностью и приборами исправно регистрируется. Вроде того, как даже в безветренную погоду, когда воздух неподвижен, тем не менее можно с уверенностью определить: вокруг не безвоздушное пространство, не вакуум, воздух присутствует. Так и с пси: сам факт способности к псионике сродни наличию в некоем объеме воздуха, а пси в активной фазе — особое состояние этого воздуха, ветер, а то и ураган, по той же аналогии.

— Умный ты, Максим, дальше некуда, — недовольно заметил Покатилов. — Только пользы с твоих познаний сейчас — кот наплакал. Лучше детектор включи, что он там кажет?

Тараненко развернул в нужную сторону один из экранов на гибкой штанге:

— А вот глядите сами. Это мы в вездеходе, это мои и ваши люди снаружи, можно пересчитать. Чертова дюжина — семеро моих, четверо ваших и два сталкера, все сходится.

Покатилов сверился с каким-то своим карманным приборчиком, Сиверцев не рассмотрел, с каким именно.

— Правее надо брать, — сказал он. — Они на триста сорок шесть градусов от нас.

Тараненко вопросительно уставился на Покатилова.

— Чего смотришь? — проворчал Покатилов. — У Баграмова на одежде маячок. Цепляли его, правда, для других целей, но отчего бы сейчас не воспользоваться?

Тараненко тотчас расплылся в азартной улыбке:

— Так это ж шикарно, Виктор Палыч! Далеко до них?

— Не знаю, чтобы дальность засечь, нужно два пеленгатора, а лучше даже три. У меня только один. Азимут дает и больше ничего.

— Жаль, но и то хлеб, — вздохнул Тараненко. — Интересно, долго маячок проработает? В Зоне обычная электроника быстро дохнет…

— Будем надеяться, достаточно долго, — поморщился Покатилов. — Слушай, а побыстрее нельзя? Тащимся, словно вши по плеши…

— Это к ведущим. — Тараненко развел руками. — Зона всё-таки не проспект. Хоть четыре ночи без выбросов, да и последний совсем слабый был — все равно есть риск куда-нибудь вляпаться. Уж лучше пусть ребята глядят.

— Мы ночами без всяких приборов шастали, — проворчал Покатилов, видимо, имея в виду времена сталкера Лося. — И от патрулей военных только так уходили.

— Ну и много из вашего поколения уцелело? — резонно поинтересовался Тараненко.

Покатилов не ответил, вместо этого снова сверился со своим приборчиком-пеленгатором.

— Еще правее, — сказал он, взглянув ещё и на плавающий в глицериново-спиртовой смеси шарик бортового гирокомпаса. — Упреждение я учел.

Тараненко тут же заговорил в микрофон:

— Петро! Директ десять градусов вправо! Даже пятнадцать!

Ответ капитана был слышен только Тараненко, но цепочке зеленых точек на экране детектора жизненных форм чуть-чуть притормозила на правом фланге и занесла вперед левый, вездеход во время неизбежной остановки вразнобой шевельнул гусеницами и тоже лег на новый курс.

— Фары погаси, — обратился Тараненко к водителю. — Хлопцы просят, говорят — мешают…

Водитель тотчас выполнил приказ. Сразу стало заметно, что уже почти рассвело.