Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы

– Ну да, как в двадцатом при атаке на британскую эскадру, – согласился Антон. – Я только не понимаю, они и их «консультанты» настолько зациклились на миссии и на Шульгине, что не догадываются…

– Подожди, – прервал его голос, вновь включая обзорные экраны. – Кажется, там происходит еще кое-что интересное…

Сам отель ушел влево из поля зрения, и бульшая часть площади с перегруппирующимися для нового штурма монстрами. В центре обзора оказались два под прямым углом замыкающие площадь здания – одно поменьше, двухэтажное, судя по вывеске – ресторан «Агвардиенте», другое в четыре этажа, фасад весь в полукруглых, увитых плющом балкончиках.

Следующим скачком экран приблизился к его венецианским, трехметровой высоты окнам. За ними происходило какое-то шевеление.

– Вот они, смотри, – голосом, упавшим до свистящего шепота, сказал Замок, его эмоции и поведение очеловечивались с каждой минутой. – Дуггуры и есть! Наверное, не научились управлять внепространственно, лично приперлись! Но я их никакими сенсорами не беру, ты представляешь?! В ментальных уровнях они не проявляются!

Самым крупным планом Антон увидел до десятка странно человекоподобных существ, удивительно напомнивших ему компанию римлян эпохи упадка, только в исполнении театра лилипутов. Совсем не подходящие для современной войны тоги или туники, длинные роскошные волосы до лопаток и ниже, у кого русые, у кого темно-каштановые. Все они, возбужденные и напряженные, наблюдали за сражением и, как казалось Антону, им руководили.

– Как же ты их засек и высмотрел, если не проявляются?

– Опосредованно! Там какой-то офицер пытается к ним прорваться и их чувствует … Странная штука, я – нет, а он – да. Вся связь идет через него…

– Бывает и такое…

«Если этот офицер из команды Шульгина, – подумал Антон, – то ничего особенно странного. На Земле полным-полно людей со сверхчувственными задатками, и если одного из них Сашка сумел разыскать – вполне нормально. Удивительно, что не целую роту».

Гришин, обойдя указанный объект с фланга, легко взломал полуподвальную дверь и повел отряд сначала по техническим коридорам, потом вышел к основанию парадных лестниц.

С каждой минутой у него нарастало чувство, забытое с детства. Бабушка его, Катерина, в селе считалось не колдуньей, это звание обидное и опасное, а просто «бабкой», умевшей снимать сглазы, зубную боль, легким движением руки вправлять вывихи и лечить переломы костей. Однажды спасла ребенка, вроде бы угоревшего насмерть. Привораживанием не занималась, но чужие заклятья устраняла свободно и навсегда. Народ ее ценил и уважал, а некоторые односельчане, ничем себя вроде и не запятнавшие, как-то незаметно продавали дома и скотину, съезжали в неизвестном направлении.

Волостной комбед и тот воздержался от причисления Екатерины Яковлевны к сословию «кулаков», несмотря на наличие дома под железной крышей и приличного подворья. Это позволило Роману окончить школу, без помех поступить в военное училище и сделать карьеру в «органах», что для потомка «эксплуататоров» исключалось совершенно и абсолютно.

Пробираясь по переходам дома, Гришин испытывал не страх, а непривычный зуд во всем теле. Словно комары искусали. Автомат в руках казался тяжелее, чем обычно.

О своих бойцах он не беспокоился. Хорошие ребята, кое-кто из них впервые в жизни увидел паровоз в восемнадцать лет, старшина Василенко в учебке научил вслепую разбирать-собирать пулемет, состоящий из двухсот сорока деталей, и прочим премудростям. Общее образование, у большинства не превышавшее четырех классов, помехой в подготовке не служило. Затем исправно несли службу, в Москве и куда пошлют, нахватались очень многого, в Испанию заработали право поехать. Однако мистика оставалась для них слишком сложной философской категорией. Все свободное для ее восприятия место было занято многочисленными, наизусть выученными Уставами, наставлениями и содержанием политинформаций. Пустоты заполняли мысли о бабах и выпивке.

Для защиты подходов к своему логову те, за которыми послали старшего лейтенанта, выставили на лестничной площадке всего двоих монстров, сочли, что достаточно. Разумеется, они были ужасны, готовы к бою, отвратительно воняли не только в ментальном поле, но и чисто физически. Услышав шаги или почуяв приближение носителей иного разума, они с низким рычанием вскинули многоствольные огнестрельные устройства. Подобие митральез или картечниц Гатлинга. [55]Попадешь под очередь из семи стволов – тут тебе и конец!

Но, пройдя только один марш лестницы, Гришин превратился в другого человека. Слегка забыл о чекистской должности, но вспомнил, кем бы он мог стать, оставшись в селе и во всем слушая бабушку. Гоголь тут ни при чем, великий писатель в отношении потустороннего мира соображал не очень.

Монстра, чей палец уже до половины вытянул свободный ход спускового рычага, чекист опередил хитрым броском тяжелого ножа, одновременно уклонившись на шаг в сторону, чтобы пули, если и вылетят из ствола, прошли мимо. Обошлось, выстрелить монстру не довелось. Любое гуманоидное существо, которому золингеновская, отточенная до остроты одноименной «опасной» бритвы сталь перехватывает сразу обе сонные артерии и трахею, отчего-то теряет способность целенаправленно шевелить конечностями. Стрелять ему уже не хочется, а вот последним импульсом бросить руку туда, где кровь хлещет неудержимым потоком, – тянет.

Гришин ударом сапога оттолкнул начавшее падать навзничь массивное, непропорциональное тело, чтобы не загораживало дорогу, агонизировало себе в сторонке.

Сержант из-за его спины влупил очередь из «бергмана» в середину морды второго. Что могут совершить с биологическим объектом десять пуль девятимиллиметрового калибра с трех метров – объяснять нужно только правозащитницам, окончившим двести лет назад Смольный институт.

Психологическая завеса перед залом, куда чекист направлялся, была страшной силы. Гришин понятия не имел о ее природе и мощности, рассчитанной на гораздо более высокоорганизованных существ, он просто чувствовал растущее сопротивление. Уплотнившийся до упругости киселя воздух, пронизанный змейками ужаса, от которого слабеют ноги. И все же надеялся прорваться, собрав в кулак волю и непонятное ему самому «знание». Само собой пришло внезапное решение. Наверняка никем не подсказанное – озарение, не иначе. Он выхватил из отряда самого отчаянного и одновременно невосприимчивого к любым посторонним идеям и влияниям бойца, толкнул его перед собой. Сам, пригибаясь и держа наизготовку автомат, – следом.

Что бы там ни было – чертовщина из бабкиных побасенок или демоны, сохранившиеся с времен мавританского владычества, – парень, даже в семинарии не учившийся, пять-шесть необходимых шагов сделает. Магическими оберегами оснащен на любой случай: в патронах ракетницы есть сера и фосфор, в пулях – свинец и мельхиор. Полученные за отличную стрельбу карманные часы и цепочка к ним – из чистого серебра. Чеснока с салом за ужином наелся вволю, не специально, а из стойкой любви к этому продукту. В кармане – коробка спичек, сделанных из осины. А главное – ненужные мысли у него отсутствуют полностью.