Александр Митич - Игра в поддавки

— Мы просто лежим!

— А большего не требуется, — отвечает Вычет. — «Окно» в наш мир должно открыться вновь либо здесь, либо в другом месте, и я догадываюсь, в каком. Видишь ли, бутылка Клейна не пересекает сама себя только в четырёхмерном пространстве, которое мы не способны видеть. В трёхмерном же пространстве пересечение существует, и есть линия пересечения. Это единственная сколько-нибудь примечательная область в бутылке Клейна. Если «окно» не откроется здесь, то оно откроется там и только там.

— А если где-нибудь ещё? А если оно вообще не откроется?! Вычет смотрит на меня, как на идиота.

— Да куда оно денется! Ты до сих пор не веришь, что Хозяева помогают нам?

Опять он за своё. Маньяк.

— Ни хрена себе помощь!

— Она и есть. «Монолитовцы» не подпустили вас ближе к Саркофагу с данного направления, где вы наверняка погибли бы. Ты говоришь, они дали вам бой?

— Я ничего не говорил…

— И без слов ясно. Правильно сделали. Их контролёр точно выполнил распоряжение Хозяев. Много было «монолитовцев»? Восемь зомби вошли сюда, чтобы показать вам путь. А другие, наверное, жертвовали собой, подставляясь под ваши пули, загоняя вас не в ловушку, как ты думал, а, наоброт, спасая? Было такое?… Так я и думал. Не странный ли бой? «Монолит» потерял многих, а у нас — всего-то одна поверхностная рана на четверых…

— Всего-то?! — вопит Хвост. — Тебе бы такую поверхностную, гад!…

— Молчи, Хвост! — рявкаю на него я. — Закройся! Сам разберусь.

Он затыкается, зато Вычет продолжает разглагольствовать:

— Помнишь, я говорил тебе, что Зона — среда обитания, искусственно созданная Хозяевами? Она явно создана второпях, с огрехами, она не полностью подчиняется тем, для кого предназначена, в частности, Хозяева не могут или не всегда могут по своему желанию отключать спонтанно появляющиеся в ней ловушки. По-видимому, на раннем этапе создателей Зоны это устраивало. Теперь же их возможности управления Зоной, надо думать, возросли, хотя далеко ещё не стали абсолютными… Это первое. Второе: из самых общих соображений следует, что Зона не могла быть создана в рамках одного, привычного нам мира. Здесь надо брать шире. Очень может быть, что эта бутылка Клейна — тоже своего рода Зона для здешнего четырёхмерного мира, топологически связанная с нашей Зоной, а вопрос об их топологической совместимости…

— Короче!

— Могу и короче. Если совсем коротко, то дело обстоит так: отслеживая наше перемещение, Хозяева увидели, что мы подходим к цели с неудачной стороны и не имеем шансов пройти. Хуже того, стопроцентно погибнем. Расчистить нам путь Хозяева бессильны, бороться с нашей непонятливостью — тоже. И тогда они предпринимают действия, которые в их силах: направляют навстречу нам «монолитовцев»…

— Которые моментально начинают поливать нас огнём, ага!

— Ну что же им ещё делать, если иного языка некоторые не понимают?

Кажется, он хихикает? Так бы и дал умнику по голове.

— Бред несёшь, — сухо говорю я, предварительно сосчитав в уме до десяти. — Ладно, я понял. Ты считаешь, что нас отсюда выведут. Допустим, в нашу судьбу действительно вмешались Хозяева. Но с чего ты взял, что они нас спасают, а не гробят? В бутылке мы или в колбе какой-нибудь — дело десятое, а по-моему, мы просто в ловушке и подохнем тут от жажды. Если нас раньше не съедят.

У Вычета на всё есть ответ:

— Открывать для нас вход в этот мир только для того, чтобы убить? Не слишком ли сложно выходит? Убить человека в Зоне для Хозяев самое простое дело, Зона для того и существует. Спасти человека — совсем иное дело. Это гораздо труднее.

Он не убедил меня, нет. Но мне нечего ему возразить. Почему я не учился как следует? Был бы сейчас таким же речистым…

— Ну хорошо, — сдаюсь я. — Какие наши действия?

— Ждать, — отвечает Вычет. — Просто лежать и ждать. Заодно отдохнём, тебе ведь надо отдохнуть, я вижу.

Нет, каков наглец! Он видит! Будто не для него это первый рейд в Зону, а для меня. Экий ветеран!

— И долго ждать?

— Как надоест, так и поползём. К линии пересечения.

Вглядываюсь в мутный воздух.

— И где она, твоя линия?

— Там. — Вычет показывает рукой. — Вообще-то мы можем двигаться в любую сторону, всё равно попадём куда надо, но туда — ближе.

— Не шибко-то близко. И всю дорогу по-пластунски?

— Кто здесь не пластун, тот пища. Извини, не я проектировал этот мир…

Проходит час, а мы всё валяемся на том же месте. Разговоры надоели. Курить хочется, спасу нет, и курево имеется — а остерегаюсь. Иногда постанывает Хвост, иногда кто-нибудь начинает ворочаться, а больше нет никаких звуков. Мёртв этот мир и стерилен. В нём настолько тихо, что я ловлю себя на постоянном желании шумно вздохнуть, прочистить горло, а то и просто поворочаться, шурша курткой, чтобы насытить воздух хоть какими-нибудь звуками. От нечего делать я внимательно вглядываюсь в «небо» и понимаю, что Вычет не ошибся направлением: там, куда он указал, серая полоса на чуть более светлом фоне слегка загибается. Там, где мы находимся, пресловутая бутылка выглядит как две трубы, одна в одной, и мы лежим на внутренней поверхности внешней трубы. Но дальше они точно пересекаются.

Я уже ползал, и Гляпа с Вычетом ползали, ища точку, через которую мы попали сюда, — и безуспешно. Пропустив нас сюда, дверь закрылась, а я уже не очень-то верю, что она когда-нибудь вновь откроется. Вычет сказал, что с самого начала был убеждён в этом, и рекомендовал подождать лишь для очистки совести. Пока он её очищал, Хвосту лучше не стало. Пусть он перевязан, пусть Гляпа вколол ему противостолбнячную сыворотку и стимулятор, но и с касательным ранением из человека получается плохой боец и плохой ползун. Хвост становится обузой.

Пока он сможет ползти сам — ещё ничего. И пока мы сможем его тащить — тоже не очень страшно. Но что потом?

Стараюсь не думать об этом.

— Вычет! — нарушаю я молчание. — Что скажешь? Не пора ли нам двигать отсюда?

— Ещё пять минут, — отвечает он.

Что, спрашивается, могут решить эти пять минут? Несерьёзные игры какие-то. Вроде как стоит человек на автобусной остановке и загадывает: если досчитаю до трёхсот и не увижу выворачивающий из-за угла автобус — пойду пешком.

Но пять минут подождать можно.

Когда они истекают, я беру инициативу в свои руки.

— Туда, говоришь, ползти?

— Ага, — кивает Вычет.

— Тогда я пополз. Хвост, сможешь ползти?

— Не знаю…

— Значит, сможешь.

Если бы Хвост сказал «не смогу», пришлось бы взбодрить его немного. Хороший пинок не мешал ещё ни одному халявщику. Ни один симулянт на мне ещё не ездил и не будет.

Минуты через две оглядываюсь через плечо — все трое ползут за мною. Ползут как миленькие. Вычет, может, и светлая голова, но не лидер, так что лучше бы он не выпендривался. Да и насчёт светлой головы — ещё вопрос. Со всеми этими умниками какая проблема? Вокруг них мир, а они видят только свои теории. Выдумают что-то несусветное и носятся с этим как с писаной торбой. А если действительность покажет им шиш, они тут же продифференцируют этот шиш, потом проинтегрируют, потом разложат какой-нибудь многочлен и радостно заявят: «Ну вот, теперь всё понятно!» — и уже готова у них новая выдумка. Не лучше старой. Но если даже она чуток лучше, то кто сказал, что Зона позволит умникам доходить до истины шаг за шагом?