Андрей Левицкий - НАШЕСТВИЕ

IV

Паника распространилась как-то очень быстро для такого большого города – хотя Игорь предвидел это. Изумрудный купол кого хочешь напугает, а когда позже он понял, что в Москве накрылись телевидение и сотовая связь, все окончательно стало ясно. Тем более, в некоторых местах начались пожары. Да еще и пальба, отзвуки которой доносились со стороны реки... В общем, кризисная ситуация налицо. Не иначе – начало войны, враг нанес удар по столице. Наверняка так решили большинство горожан. В подобных ситуациях у немногих людей открываются их лучшие стороны, смекалка, рассудительность, умение принимать верные решения в критических ситуациях, у других наоборот просыпаются худшие черты, агрессивность и злоба, а три четверти населения просто теряются, не понимая, что делать, паникуют и ждут указания властей.

Игорь бежал всю дорогу, и только возле дома перешел на шаг, увидев, что двери небольшого продуктового магазина на первом этаже сломаны. Изнутри донесся визгливый крик, потом что-то разбилось – и наружу выбежал мужик в драном пуховике явно с чужого плеча, спортивках с пузырями на коленях и растоптанных кроссовках без шнурков. Прижимая к груди несколько бутылок водки, он рванулся прочь по улице, а следом ломанулся еще один бомж – у этого в руках была палка колбасы и булка.

Из магазина показалась продавщица, а дальше Игорь не видел. Он нырнул в арку возле магазина и во дворе за ней увидел дворника Маргошу, открывающего двери своей железной будки возле гаражей. На звук шагов Маргоша оглянулся и заморгал на Сотника узкими монгольскими глазами. Что произошло с мужем Тони со второго этажа, все в доме, конечно, уже знали. Дворник удивленно потер ладонью щетинистый подбородок, но ничего не сказал и снова повернулся к будке.

Миновав два пролета, Игорь плотнее запахнул дождевик, чтобы не напугать Тоню висящим под ним оружием, и потянулся к звонку. Но не нажал – дверь была приоткрыта.

Он сдавил рукоять ПМ в кармане. Толкнул дверь и вошел.

Выпавшие из блокнота бумажки на полу, какой-то мусор, а вон валяется свалившаяся с вешалки куртка... Жена его была аккуратисткой, в доме всегда ни пылинки, каждая вещь на своем месте – что означает этот беспорядок? Здесь что, был обыск?

– Тамара! – позвал он. – Тоня! Леонид Викторович!

Двухкомнатная квартира была пуста. Кровать не застелена, одеяло смято, подушка вообще на полу лежит. Шкафы раскрыты, половины вещей нет. Сотник вошел в другую комнату, где жил тесть – там то же самое. Он поспешил на кухню.

Посреди кухонного стола лежала придавленная стаканом записка. Игорь схватил ее.

Торопливый почерк:

"Игорек! Я не знаю, прочтешь ты это или нет! Что-то плохое началось, не понимаю, что происходит. Папа говорит: война. За нами приехал дядя Миша с Леной. Они нас забирают, едем в Огурцово. Люблю тебя! Целую! Пожалуйста, приезжай, если сможешь. Я не смогла дозвониться до суда, чтобы узнать как..."

Следующее слово было неразборчиво, заканчивалось оно продавленной в бумаге кривой линией – и Сотник вдруг отчетливо представил себе, как живущий в соседнем подъезде бывший милиционер дядя Миша, старший брат отца Тони, еще крепкий, высокий, худой, решительный и донельзя самоуверенный, схватил ее за руку и потащил вон из квартиры вслед за женой, которая выводила его брата.

У Миши старая "тойота". И поехали они в деревню, где дом их отца, покойного деда Тамары. Это в двухстах километрах от МКАДа.

Надо за ними.

Но прежде он зашел в комнату тестя и включил телевизор. Отыскал дистанционку в складках одеяла, стал щелкать. Первые пять каналов – ничего, мертвый черный экран. По шестому шел "снег", белая шипящая пелена, а на седьмом, то есть Первом российском, Игорь увидел пустую студию. Стол, торчащие за ним спинки кресел, в которых обычно сидят дикторы... И никого. Картинка была накренена, будто камера немного сместилась. Он подождал несколько секунд, но вымершая студия новостей ввергала в такую оторопь, что Игорь стал щелкать дальше.

Снаружи донесся слабый крик, возгласы и звуки ударов. Окно кухни выводило во двор, и Сотник бросился туда. Выглянув, побежал на лестницу, даже не заперев дверь. Ссыпавшись по ступеням, выскочил во двор - там трое наголо бритых парней в камуфляжных штанах, кожаных куртках и берцах били Маргошу.

Дворник, успевший раскрыть дворницкую, где стоял старый "Иж", лежал на боку, коленями прикрывая живот, а руками – голову. Парни молотили его довольно умело, двор наполняли неприятные чавкающие звуки, сопение и стоны.

– Прекратить! – гаркнул Сотник, шагая к ним.

Бритые оглянулись.

– Отвали! – бросил самый здоровый, с большой серебряной цепью поверх черного свитера. На цепи висел православный крест такого размера, что еще немного, и на нем действительно можно было бы кого-нибудь распять.

Они снова повернулись к Маргоше, пытавшемуся заползли в дворницкую, и здоровяк врезал ему носком ботинка по затылку.

Откинув полу плаща, Игорь выставил из-под него ствол "калаша" и дал короткую очередь им под ноги. Пули взломали старый рыхлый асфальт, высекая искры и крошево. Двое отскочили, здоровяк снова развернулся, из рукава его куртки будто сама собой выпала, раздвинувшись, черная телескопическая дубинка.

– Брат, – начал он, приглядевшись к Сотнику, – ты же русский, я вижу. Чего за хача заступаешься? Ты не видишь, что они нам устроили?! – Он ткнул пальцем в бледно-зеленое небо, по которому высоко над крышами бесшумно скользнула изумрудная молния.

Сотник, подняв ствол выше, кивнул:

– Я-то русский, а ты – чмо подзаборное. Пошли вон отсюда!

Здоровяк, зло выдохнув, качнулся к нему и тогда Игорь дал одиночный ему в колено.

Когда остальные двое уволокли ревущего от боли, навсегда охромевшего вожака, Сотник подошел к Маргоше. У дворника на виске была большая ссадина, на затылке волосы потемнели от крови, нос и губы разбиты. Игорь втащил его в дворницкую, посадил под стеной, присел рядом и сказал, заглянув в мутные глаза:

– Извини, не могу тебе сейчас помочь. Мне жену надо найти. Она беременная, ее увезли... Должен их догнать. Поэтому я твой мотоцикл возьму, ладно?

Он выпрямился. Маргоша что-то попытался сказать, подняв руку, потянулся к Сотнику, и тот побыстрее отвернулся, чтобы не видеть этого. Сжал зубы до боли в челюстях. Чем он от тех бритых отличается, если бросает тут раненого старика, мотоцикл его забирает? Вполне возможно, что на смерть бросает, ведь неизвестно, что будет дальше в Москве, а без своего "ижа" Маргоша отсюда не выберется...

Тем отличается, что у него жена с послеинфарктным отцом на руках и ребенком в животе.

Подумав об этом, Игорь с ожесточением завел мотоцикл и выкатил из гаража. Повернул в арку, пронесся через нее и снова резко повернул.