Алексей Степанов - Дезертир

Только перед самым призывом на службу, от которого Никите отвертеться так и не удалось – вот дурак-то! – тема Зоны стала чуть ближе. Пацаны во дворе спорили: хорошо туда попасть или не очень. Вообще-то все знали о существовании спецбатальонов, тайна невелика. Знали, какая у них форма, какие шевроны, какой цвет погон и петлиц. Издалека казалось, что служить там престижно, лучше даже, чем в десанте. И все же была в спецбатальонах некая загадка. Оттого и множество сплетен: одни говорили, что там все импотенты, другие, что служить только год, третьи, что потом в любые органы берут без разговоров, с такой подготовкой.

Никита не знал, как относиться к спецбатальонам. Да и не казалось ему, что туда можно попасть: войска-то, говорят, элитные. Стройбаты – вот чего он действительно боялся. Кому охота всю службу кирпичи таскать? Поэтому, когда их команде, прибывшей с призывного пункта самолетом на базу под Киевом, объяснили, где они будут служить, Никита даже ошалел слегка.

Командир сразу отмел все подозрения во вредности службы для здоровья. «Ерунда! Я там бываю каждый месяц, ясно? У нас лучшая медицина, постоянно будете сдавать анализы. А чтобы вы не трусили, государство предоставляет вам официальную страховку». И правда, раздали бумаги. Никите показалось, что сто тысяч российских рублей – не такая уж великая сумма за «доказанный вред здоровью, нанесенный фактом пребывания в местах, близких к Чернобыльскому феномену». Но все подписали – и он подписал. Подписали и обязательство не разглашать тайну, разрешение на перлюстрацию почты, много чего еще подписали. Многие и не читали эти бумажки, не привыкли так много букв за один день видеть.

Учебка на той же базе Никите скорее понравилась. Он окреп, научился стрелять из «Калашникова», трех видов пулеметов, гранатомета… Правда, не так чтобы.очень уж научился – времени давали мало. Зато гоняли постоянно на стадион, Никита здорово окреп. Курить начал, но это скорее от однообразия жизни. Про Зону говорили много, но мало рассказывали. В основном наука сводилась к простому принципу: все, появляющееся из-за линий, должно быть уничтожено. Об уничтожении – доложить. В штабе полка, объединяющего три-четыре спецбатальона, разберутся и, если нужно, пришлют команду яйцеголовых.

Кое-что просачивалось в солдатскую курилку и сверх разрешенного, конечно же. Спецбатальоны никому в России не нужны, их скверно снабжают, и оружие старое, со складов. То ли дело натовцы… Контрактники служить на Зону почти не идут, потому что денег мало, а риск велик. У офицеров год выслуги идет за три, а солдат хрен кто раньше отпустит, если не считать месяца медицинских проверок. Но все это казалось Никите чем-то маловажным. Служба есть служба, не сахар. Ему представлялось, что вот так, вместе со своими стрижеными одногодками, он и отправится на кордон. На вторую, а лучше – на первую линию, где с оборудованных позиций, как в тире, расстреливают монстров, ломящихся из Зоны.

Все, конечно же, оказалось не так, хотя на первую линию он попал. Вот тут-то Никита понял, что такое «плохое снабжение». Даже формы не хватало, и особенно – хорошей обуви. Ботинки деды сняли с него в первый же день, опередив старшину. Тот так разозлился, что еще два дня не давал Никите замены. Только когда настал черед взвода заступать на блокпост, разъяренный лейтенант заставил прапорщика ебуть бойца. Ну, тот и расщедрился – выдал ботинки на размер больше, да еще и растоптанные, почти совсем без каблуков.

«Элитные войска» оказались полным дерьмом. Почему? Россия действительно игнорировала свой контингент на Зоне, задерживалось даже жалованье офицерам, и без того небогатое. Еще удивительнее, что не лучше обстояли дела у украинцев, хотя они-то чем отличались от других частей своей армии? Однако совсем близкий Киев тоже жадничал, как мог. В таких условиях контрактников не было вовсе, если не считать таких, как известный Никите Кравец, но он – совершенный псих. Садист. Из любого другого места его бы давно прямиком отдали бы под суд, но на Зоне хронически не хватало людей. Самоубийства, как минимум половина из которых – покрытые убийства, боевые потери из-за прорывов…

Сумасшедшие части. Бедные, озлобленные, вечно пьяные. То немногое, что спецбатальоны все-таки имели, постоянно менялось на самогонку. Местные самогонодилеры, наверное, недурно наживались. А еще были грибы. «Дембельские грибочки», как их называли деды. Осенью, как рассказывал Хвостенко, наверняка человек пять из батальона сдохнут от передоза. Никите этого уже не увидеть…

Сигарета кончилась. Солнце поднялось над поселком по ту сторону оврага, в окнах ярко сияли стекольные осколки. Брошенные дома, мертвая земля… Хотя нет, не мертвая. Живности на Зоне много. Красноглазые крысиные волки, кабаны, слепые псы – этих Никита видел сам. Жуткие твари. Но настоящий страх в бойцов вселяли люди, бывшие люди. Мутанты, зомби, как их только не называли. Они и устраивали прорывы, каким-то непостижимым образом вырезая порой целые взводы.

Никита тихонько присел и затушил окурок в мокрой земле.

Голод рвал нутро на части, курево не помогало. Надо куда-то идти, надо как-то выживать… Хотя скорее всего Никита просто найдет свою смерть. Если на Зоне и есть нормальные люди, то приблудный солдат им не нужен совершенно. Они приходят сюда, прорывая оборону с тыла, не для того, чтобы нянчиться с сумасшедшими дезертирами. Поговаривали, что где-то у самой

ЧАЭС есть некий источник супернаркотика, лишь дальними, слабыми родственниками которого являются «дембельские грибочки». Но все это только разговоры.

«Вертолеты!» – вдруг вспомнил Никита и чуть приободрился. Иногда над Зоной кружили вертолеты с учеными или какими-то спецкомандами. Может быть, они опускаются здесь, а может быть, и нет. Все же именно вертолеты со штатскими – единственный шанс Никиты выжить, ведь спецбатальоны обратно не пустят. У них приказ: убивать всех, идущих с той стороны. Значит, надо попытаться найти убежище, такое, в котором не достанут кабаны или слепые псы, добыть пищу и ждать. Потом привлечь внимание вертолетов, и… И, скорее всего, прямо с воздуха ударят из пулеметов. Но может быть, и нет.

Никита глубоко вздохнул, снова взял «калашник» в обе руки и медленно двинулся в обход здания, у стены которого провел свою первую ночь на Зоне. Ботинки с налипшей грязью довольно громко чавкали, как ни старался дезертир двигаться бесшумно. Но с деревьев все еще падали капли, под ногами журчали крохотные ручейки, стекающие в овраг, – можно было надеяться, что на звук не обратят внимания.

Хотя кто не обратит? Люди – возможно, а вот животные, точнее, те твари, что обитают в Зоне, вряд ли обманутся. Добравшись до угла, Никита увидел первого представителя своеобразной местной фауны. На его счастье, это оказалась крыса. Но обычных крыс в Зоне не бывает, тут все обычное погибло несколько лет назад. Никита вскинул «Калашников», стараясь удержать крупного жирного зверька с недобрыми глазками в пляшущем прицеле.