Владимир Пекальчук - Долина смертных теней (СИ)

— Железноголовый.

Пленница с выражением гадливости на лице почти что выплюнула это слово.

— Нет. Ты можешь не помнить меня, но твои старшие сородичи наверняка ещё не забыли. Моё имя Душа-без-Тени, я не враг вам, и мои спутники не враги. Не надо было на нас нападать. Иди и передай это другим.

Макс с долей удивления наблюдал, как ненависть и презрение сменились растерянностью и, может быть, испугом. Тем временем сталкер сделал знак Михаилу и Виктору, и те отпустили пленницу. Женщина медленно поднялась, попятилась, затем развернулась и исчезла за автобусом.

— Так значит, ты не просто бывал здесь раньше, — подытожил Макс, — ты и здесь знаменитость, в своём роде, не так ли?

— Не то чтоб очень, — равнодушно пожал плечами тот, — просто у здешних обитателей хорошая память.

— Знаете, у меня такое впечатление, что вы просто водите нас за нос, — желчно произнёс Слепнев, — вы тут уже были, отлично ориентируетесь, знаете, кто они такие, знаете их возможности и отличия, и всё равно делаете вид, что ничего не помните! Может, хотя бы соблаговолите рассказать, кто такие железноголовые?

— Вам надо было спросить об этом у неё, — ответил Пустынник.

— Так, хватит! — рявкнул внезапно Игорь, — это уже переходит все мыслимые границы! Пустынник, сукин сын, ты лжёшь, ты с самого начала нам лгал, что потерял память! Ты всё чудесно помнишь и прекрасно понимаешь, насколько важную информацию утаиваешь! Здесь живут люди, или не совсем люди, неважно, и здесь совсем мало алчущих, мы не встретили ни одного за всю дорогу! Совсем не то, чего мы ожидали, и ты знал наперёд всё! Какого чёрта ты темнишь?! Кто ты вообще такой, мать твою?!

Они стояли друг напротив друга — разъяренный наёмник и невозмутимый сталкер — словно два ковбоя из старого вестерна. Макс незаметно бросил взгляд на Ольгу — та держала оружие наготове, но выглядела растерянной, похоже, всё новые и новые открытия в Пустыннике её тоже пугали.

— Я лгу? — спокойно спросил сталкер, — возможно. Если человек говорит, что потерял то, чего никогда не имел, то он, скорее всего, лжёт. Хотя мой случай — исключение из этого правила. Так или иначе, я не совсем понимаю, для чего ты всё это сказал.

— Для чего?! Хватит играть втёмную! Хватит вертеть нами по своему усмотрению! Мы хотим, наконец, знать правду!!

— Тогда я не уверен, что ты обратился по адресу, — парировал Пустынник, — хоть ты и пешка на большой шахматной доске, но двигаю тобой не я. Ведь я тоже фигура, стоящая по соседству с тобой на том же поле, такая же пешка, по сути. Или почти такая же. Ты ведь знаешь, что пешки одного цвета тоже могут отличаться друг от друга?

— Ты ненормальный псих, вот что я знаю!

— Эти два понятия не всегда совместимы, а иногда и взаимоисключающи, — сухо сказал сталкер, — поскольку норма — относительное понятие, определяемое большинством. Врач-психиатр в компании своих пациентов тоже ненормален, знаешь ли.

— Да что ты несёшь?!

— Просто отвечаю тебе. Не я начал этот разговор, а ты. Только не пойму, чего ты добиваешься. У каждого из нас свои, чётко очерченные задачи, к выполнению которых предлагаю вернуться.

— А ведь Игорь прав, — мрачно сказал Слепнев, — вы утаили информацию просто невообразимой важности, ссылаясь на проблемы с памятью. Расскажи вы с самого начала то, что мы увидели сейчас, этой экспедиции просто могло бы и не быть! Или она была бы организована совсем иначе!

В этот момент в голове у Макса, дотоле молча наблюдавшего за перепалкой, раздался негромкий щелчок: последняя деталь стала на своё место, превратив хаотичный калейдоскоп мыслей в чёткую, понятную картинку.

Наёмник повернул голову в сторону Ольги и окликнул её:

— Разговор есть. Давай отойдём в сторонку?

Пустынник подозрительно проследил за Максом, держа руку на рукоятке пистолета, но ничего не сказал. Наёмник отвёл девушку к краю моста, наклонился к её уху и прошептал:

— Думаю, я всё понял. Пустынник продолжает неумело играть потерявшего память по твоей указке, потому что разболтай он даже в день отправки всё то, что, как оказалось, знает — экспедиция могла бы не состояться. В то время как ты намереваешься с нашей помощью добраться до цели и прибрать к рукам «чистильщика».

— Ты с самого начала знал, что я постараюсь заполучить средство, ведь именно так ты изначально и планировал заставить Артура принять участие — через меня. Не так ли?

Макс кивнул. Да, это бестия ни на йоту не глупее его самого.

— В точку. И всю дорогу я делал вид, что не знаю о твоих планах, а ты — что веришь, будто я не знаю. На что ты готова пойти ради наживы, а?

— Ой-ой-ой, какая же я сука, — насмешливо ответила Ольга, — ты именно это думаешь, верно? Ошибаешься. Я участвую в походе на равных, кроме того, без меня он не был бы возможен вообще. Да, я делаю это ради выгоды. И имею на «чистильщика» не меньше прав, чем Звягинцев и ублюдок Ставрицкий. Так что любого, кто попытается отнять у меня мою долю, я с чистой совестью пристрелю, как бандита и грабителя, усёк? Но ты не напрягайся, ничего не случится, если препарат будет честно поделен между сторонами-участниками. А весь мир только выгадает от этого, ты ведь знаешь, Ставрицкий никому не поможет задаром, кто не сможет заплатить — пусть сдохнет. Так что благодаря мне у него не будет монополии, а значит, не сможет заламывать заоблачную цену.

— В этом что-то есть, — согласился Макс, — но для меня особого значения не имеет: когда вы начнёте делить рынок, меня попросту уже не будет. Я всего лишь должен сделать так, чтобы яйцеголовые добрались до точки назначения и вернулись обратно живыми — до остального мне нет дела, по большому счёту. И будет очень здорово, если ты скажешь Артуру, чтобы он перестал ставить нам палки в колёса. Как насчёт этого?

— А о каких палках речь-то?

— О его якобы амнезии. Он ведь по твоей указке прикидывается, что потерял память.

Ольга покачала головой:

— Боюсь, что нет. Я сейчас в точно таком же удивлении, как и ты. Я просто понятия не имела, что Артур знает так много о том, что находится за Пределом, без дураков. И у него действительно частичная потеря памяти. Я уже упоминала, что училась на психолога? Так вот, у Артура нет провалов в памяти только последние шесть лет. Между шестью и восемью куча пробелов, между восемью и десятью — масса обрывков, он не помнит почти ничего, а дальше — просто белый лист. Пустота. Ни имени, ни возраста, ни прошлого.

— Получается, он был здесь примерно восемь-девять лет назад? — уточнил Макс.

— Выходит, что так. И… ты знаешь, Артур действительно играет, я ведь уже говорила тебе, — очень тихо прошептала Ольга, — но я не могу понять, какую роль. Я старалась, но увы, я недоучка. Знаю только, что делает он это без конкретной цели. Без видимой причины. Без выгоды для себя. Без смысла. У него действительно в голове не всё так, как у тебя или у меня, но я не смогла понять, что именно. И если честно — мне уже всё равно. Я принимаю его таким, какой он есть.