Владимир Владимирович - Социо-пат

- Шеф, - в приоткрытую дверь просунулась белокурая голова секретаря. - От меня нужно что-нибудь?

- Нет, Агнесс, можешь идти домой, - коротко ответил Хендрикс, не поднимая глаз. - Я задержусь.

- Знаю, шеф, - она помедлила. - Не забудьте, вам надо выспаться хотя бы раз.

- Ценю твою заботу о моем здоровье, Агнесс, но после Токио у меня еще меньше времени, - старик все продолжал кликать мышкой, и отсвет монитора делал его белоснежно-седые волосы синеватыми.

- Ватанабэ звонил из аэропорта. Они вылетают через двадцать минут.

- Отлично, тогда завтра с утра обоих негодяев ко мне.

- Они уже в курсе. Ватанабэ интересовался, подготовлено ли все к приему четверых человек, которых они с собой везут.

- Заботливый... Когда у нас не подготовлено было?

- Я так и сказала.

- Вот и отлично. Все, иди домой.

Сегодня в Токио был сильный ветер. С посвистами, чем-то напоминавшими молодецкое уханье, он трепал волосы, бумагу, норовил пустить по коже мурашки. Особенно сладострастно невидимый хулиган брался за женщин, пытаясь приподнять им юбки на радость похотливым мужским глазам.

Особенно хорошо у ветра получалось сейчас. Некое черное платье с длинным подолом защищали всего две руки, а потому атаковать с разных сторон было крайне удобно. Особенно в такой местности, как эта.

Канзаки стояла на летном поле и наблюдала, как в их маленький самолет заносят гроб с телом Ривареса. Его похоронят в Меркурии. Одна маленькая последняя почесть. Плакать уже не хотелось, за вчерашний день Мегуми как-то успокоилась. Да и Ватанабэ не давал возможности пореветь в рукав в одиночестве, каждые пять минут появляясь в комнате с какой-нибудь глупейшей репликой. Как ни странно, она была даже благодарна за такую назойливость.

Толстяк, как будто унюхав ее мысли, возник рядом словно чертик из табакерки.

- А как его по имени было? - спросил он, зачем-то скрестив руки на груди и норовя от нее отвернуться.

- Феличе, - ответила Мегуми.

- Прямо как в книжке, - Сэм хмыкнул. - Нормально себя чувствуете?

- Да, спасибо, - она убрала со щеки треплемые ветром волосы. - Ватанабэ-сан...

- Что такое? - он по-прежнему стоял как-то боком.

- Вы извините меня за ту истерику.

- Ну что вы... - он неловко всплеснул руками. - Все я понимаю. У вас есть причины на меня сердиться.

- Я все понимаю. И знаю, что случайно влезла в те дебри, в которые лучше не влезать. Но учтите, - она повернулась к неловко шевелящемуся толстяку. - С вас правда. Настоящая.

- Как ска... Ах, ты, вредина! - вдруг завопил Ватанабэ, разворачиваясь к Мегуми. На груди у него что-то копошилось под пиджаком. Канзаки увидела, как из-под полы высовывается черная-пречерная голова с торчащими острыми ушами и раздается родное:

- Мяу!

- Ти! - умилившимся голосом воскликнула девушка, выхватывая из-под пиджака мужчины кошку. - Солнышко мое!

- Солнышко, - проворчал Сэм, запахивая пиджак. - Это солнышко разодрало мне всю грудь вместе с рубашкой. А я ведь купил ее только вчера!

- Спасибо! - она радостно потерлась щекой о теплый кошачий бок. Ти недовольно сказала: "Мня!", что означало: "Перестаньте мучить несчастное животное! Лучше накормите". - А я-то со всеми этими переживаниями про нее забыла. Прости, Ти.

Канзаки почесала зверя за ушком, вызвав счастливое урчание.

Мимо люди в серых официальных костюмах вели молодых людей. Облаченный в спортивный костюм Учики робко оглянулся на Сэма и Мегуми, но ничего не сказал. Шедшая рядом с ним Инори в скромном легком платье приветливо помахала рукой. Китами, до сих пор чувствовавшую слабость после случившегося, внесли на носилках минут десять назад.

Все было готово к отлету.

От трапа деловито махал рукой Мастер.

- Идите, посадите ее в клетку для перевозки, - посоветовал Канзаки Сэм. - Мало ли чего.

- Хорошо, - ответила Мегуми. Впервые за прошедшие сутки лицо ее просветлело. - И спасибо вам еще раз.

Она поспешила прочь, а Сэм, одернув полы пиджака, зашагал к Мастеру.

- А про вылеченную руку так и не вспомнила.

- Чего говоришь? - встретил его угрюмой физиономией англичанин.

- Я говорю, память у людей дырявая до безобразия.

- Согласен, - неожиданно покладисто отозвался коллега. - И вот как раз одного я не могу припомнить.

- Это чего же?

- Помнится мне, была у нас на прицеле одна рыжая дамочка. Припоминаешь? - Мастер прищурился, опершись рукой о трап.

- Припоминаю.

- Помнится мне, настигли мы ее в одном старом городишке. А куда она делась - не помнится. Может, тебе помнится?

- Нет, не помнится, коллега.

- Нехорошо, коллега. Нехорошо. Упустить агента Лилит...

- А вот тут вы, коллега, ошибаетесь.

- Это в чем же?

- Эта девочка Анна со стопроцентной гарантией не работает на Лилит.

- С чего это ты взял?

- А я ее знаю.

- Колись, - без особой надежды сказал Мастер.

- Фигушки, - ответил Сэм, обернувшись и увидев Канзаки, приближавшуюся к ним с крохотной клетью для перевозки мелких животных. Из клети недовольно шипело кровожадное чудовище. - Это я могу сказать только шефу.

- Гады вы с шефом, - пробурчал Мастер и застучал ботинками по трапу, забираясь в самолет.

- Может, и так, - сказал Сэм себе под нос, глядя на радостно спешащую девушку. - А может, мы просто застенчивые.

Небо, сегодня совсем не такое синее, как в день его приезда, манило дорогой домой. Домой ли? Неважно. Небо сулило возвращение туда, откуда начнется что-то новое. Сэм не мог сказать, откуда пришло это понимание. Оно просто поселилось в душе. И ощущать это понимание почему-то было приятно.

- Прошу на борт, - он галантно посторонился, пропуская Канзаки вперед. Взойдя на трап следом, он молил ветер, чтобы вот прямо сейчас какой-нибудь особенно сильный порыв победил таки подол ее платья.