Александр Конторович - Оруженосец в серой шинели

Новых жертв.

Из числа тех людей, которые пришли сюда следом за мной.

Имею ли я на это право?

Я – Серый.

И что?

Это дает мне право распоряжаться чужими жизнями? Решать – кому жить, а кому и нет?

А на каком основании, позвольте спросить?

Только ли по праву рождения?

Так тот же король – таких (да и всяких прочих) прав имеет больше. В конечном итоге, он свой трон занимает тоже не просто так. За что-то же выбрали его предшественников среди других?

«И это дает ему право подсылать к тебе убийц?» – ехидно поинтересовался внутренний голос.

Не даёт… но ведь и его тоже можно понять.

«Правильно! – продолжает с издевкой внутренний голос. – А не давая разбойнику себя убить, ты обрекаешь на голодную смерть его детей… жену… Ведь ему же ничего не заплатят!»

Ну, вот уж фиг!

Сравнил… разбойника и короля!

«А есть существенная разница в методах?»

Да… не особенно.

«А твоя мать – она кому помешала? Убивать-то пришли не только тебя!»

Да уж… а тут и возразить-то нечего.

«Ты так защищаешь короля… попробуй – стань на его место! Что бы ты сам сделал?»

А ведь и верно… вот как-то и придумать ничего не могу. Как бы я сам поступил, стань на королевское место?

Ну… не знаю… но убийц, наверное, не подсылал бы. Как-то ведь можно и иначе такие вопросы решать?

«Оттого ты и не король…»

Да.

Не король – и не стремлюсь им стать!

Дери меня нечистый – каким же я был лопухом! Все рассуждения умных людей (да простит меня отец Варшани, равно как и другие учителя) как-то пролетали мимо моих глупых ушей. А ведь там про это говорилось! И не раз! О роли Серых в нашем мире, их поступках и судьбах. Ничего не помню, только какие-то отрывки!

Впрочем, почему – был?

Сейчас что – внезапно поумнел?

Озарило гениальное вдохновение?

Фигушки…

У мрачных развалин старого замка стоял четырнадцатилетний мальчишка, сжимавший в потном кулаке рукоять самого страшного оружия в этом мире.

Стоял – и не находил себя, своего места под солнцем…

Но стоять тут до бесконечности нельзя. Раз уж ноги дотащили меня до этого места, то хочу или нет, а что-то делать надо.

Шаг вперед.

Словно незримая граница отделяет сочную траву от развалин. Всего шаг – а она тут уже и не растет.

Вообще не растет – ни травинки. И ничего здесь не растет.

Я не раз видел всевозможные развалины. И во всех случаях прорастали они всевозможной порослью. Вездесущая трава пробивалась сквозь камни, пробиралась между упавших стропил и углей. А маленькие деревца ухитрялись как-то приживаться даже на крышах.

Ничего подобного здесь не наблюдается. Эти развалины мертвы абсолютно, словно древнее зло просто выжгло в этом месте любую жизнь во всех её возможных проявлениях.

Неудивительно, что про Вдовий замок ходит столько страшных легенд. Сам его вид наталкивает на самые жуткие мысли.

– Пришел?

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это. И, тем не менее, я это делаю.

Кого я ожидал увидеть?

Того самого воина, что являлся ко мне в первый раз?

Бестелесный призрак?

Смутную тень, как тогда, в лесу?

Все проще – отец стоит рядом, словно живой.

– Куда б я делся…

– Хочу тебя обрадовать – врагов стало больше. Преследователи договорились с остатками ордена Молчащих братьев – те тоже прислали сюда немалый отряд.

– Да уж… приятная весть! И все они, как понимаю, ищут меня?

– А ты догадлив!

– Есть в кого!

Отец вдруг улыбается. Как-то странно видеть обычную человеческую улыбку среди этих мертвых стен…

– Не пропадешь! Молодец! Я рад, что тебе удалось сюда дойти своими ногами.

– В основном – лошадиными.

– Ну, сюда-то ты пришел сам. Никакая лошадь не переступит линию бывших стен.

– Здесь везде ходить можно? А то ещё провалюсь куда-нибудь…

– Ты прав – не везде.

Он поворачивается и поднимает руку.

– Закрой глаза!

И перед моим взором словно проявляется какой-то рисунок. Темные пятна… изломанные линии…

– По темным местам ходить опасно – они отнимают у человека всю силу. Да и просто ям там тоже хватает. А вот идти вдоль линий можно. Это для тебя важно – я-то везде пройду.

Открываю глаза и уже по-другому смотрю на развалины.

Так…

Сказать, что тут много темных мест – это вообще ничего не сказать. Сплошная темнота. Линий совсем немного, и они разбросаны совершенно хаотично.

Как я это вижу?

Да в общем-то – и не вижу вовсе. Просто каким-то чувством ощущаю черноту под камнями и бревнами. А безопасный путь мне представляется светлой полоской. С которой, думаю, лучше не сходить…

Вот кто бы мог подумать, что два воина (льщу себя надеждой, что тоже могу таковым считаться) перед серьезной схваткой будут говорить не о планируемом раскладе боевых действий, а о далекой семье?

– Расскажи мне, – просит отец. – Я ведь так давно её не видел… Как вы там вообще живёте?

И я рассказываю. О самых разных мелочах, про то, как появились у нас в замке чудные музыканты. Про удивительного кота странной девушки. О том, как мы все вместе ездили на ярмарку. И как я учился верховой езде…

Отец сидит рядом, но я не делаю попыток приблизиться – помню его предостережение. Он большей частью молчит, лишь иногда меняет позу, словно бы у него затекла нога или устала рука. Странно, как может устать призрак?

Улучив момент, спрашиваю его и об этом.

– Я не знаю, какими должны быть призраки, – спокойно отвечает мой собеседник. – Наверное, ты прав – они не должны уставать. Но я – устаю. И кем же тогда мне себя считать? Возможно, я просто умер не до конца…

– Но если так… Тебя можно убить?

– Я испытываю усталость и ощущаю боль. Но кто уязвим – тот и смертен! Так писал один наш писатель – ещё там, в моем мире. Силы мои велики, но далеко не беспредельны.

– У вас и такие книги писали?

– Чего у нас только не писали… – машет рукой отец. – Ты и представить себе этого не можешь… возможно, что это и к лучшему.

– А сквозь стену… ты можешь пройти?

– Сквозь эти – да. Но за пределами замка у меня таких способностей нет.

– А…

Каких только вопросов я не задавал! Но отец внезапно останавливает меня, подняв руку.

– Они пришли.

Тонкая цепочка всадников вытянулась напротив остатков замковых стен. Казалось, даже ветер стих, опасаясь потревожить их внимание. Никто из прибывших не делал никаких попыток пересечь незримую границу и ступить на территорию, некогда ограждённую рухнувшими стенами.

– Брат Гай!

– Да, брат Моне?

– Он здесь?

– Ты хочешь, чтобы я…

– Да!

Пожилой откинул назад капюшон – рассыпались по плечам седые волосы. Подслеповато прищурив глаза, он чуть запрокинул голову. Закрыл глаза рукой. И замер…

– Тебя ищут, – отец чуть наклонил голову, вслушиваясь.