Павел Марушкин - Зимние убийцы

– Это кого?

– Подполковника Тыгуа и Ло Эддоро, – и видя его колебания, добавил: – Нам всё равно потребуются понятые, верно?

Инспектор убыл, предварительно дав своим подчиненным распоряжение не выпускать меня за пределы участка. Спасибо хоть, не запер в своём кабинете, а то и вовсе в одной из камер – с его стороны это было своеобразным жестом уважения. Я некоторое время слонялся меж столов и надоедал знакомым констеблям. Впрочем, они не сильно возражали. После трагедии с перестрелкой и бегства шайки Тремора их жизнь вновь стала рутиной, а какой полицейский откажется немного развеять привычную скуку? Я поболтал с Тритти и Пройдохой. Последний долго и нудно пенял мне на историю с посохом конфедератов. Тоже нашел демона-искусителя! Наверное, Элисенварги дознался, чьих это рук дело, и как следует пропесочил корыстолюбивого подчиненного.

– Что поделаешь, парень: легкие деньги – всегда риск!

– Это точно, – подхватил Тритти. – Кстати, ты слыхал, что сталось с беднягой Эллуканом?

Я насторожился.

– Инспектор однажды обмолвился, что тот сбежал, прихватив какие-то вещдоки…

– В точности так. Похоже, парень связался не с теми фрогами, и вот результат – на днях его нашли с проломленным черепом…

– Да ты что?! Где? – мне даже не понадобилось изображать изумление.

– Неподалеку от его дома. Башка разбита вдрызг, рядом здоровенная глыба льда – якобы свалилась с крыши… Дело-то глухое, поэтому списали всё на несчастный случай, но между нами – я сильно сомневаюсь… – Тритти многозначительно покачал головой.

Вот оно что. Притихшие было подозрения вспыхнули с новой силой. Не удивлюсь, если очередной жертвой несчастного случая окажется некий мистер Икс. Неужели всё-таки Эддоро? Больше ведь некому! Хорошо, что я остался здесь, в участке – а не пошел, например, домой или в кафе Лакси. Глядишь, и проживу немного дольше, чем рассчитывают некоторые…

Диномобиль нещадно трясло. На лице старого Ло не отражалось никаких эмоций. Из него получился бы отличный игрок в покер. Я же всё время нервничал и ничего не мог с этим поделать. Попробуйте-ка сохранять душевное равновесие, сидя бок о бок с тем, кто уже дважды покушался на вашу жизнь!

До усадьбы доктора Барбудо мы добирались не три часа, а все четыре: в короткий сезон таянья фроги вообще стараются не выходить из дома. Всего несколько дней – большинство может себе это позволить… Но не мы, к сожалению. Элисенварги предвидел трудности пути и выхлопотал нам полицейский вездеход – но даже эта машина, оснащенная широченными гусеницами, то и дело увязала в мокрой снежной каше.

Усадьба произвела на меня гнетущее впечатление: огромный, мрачный двухэтажный дом посреди бескрайних болот. Возможно, тут виновата погода: уже с полудня всё небо затянули густые серые тучи.

Элисенварги в сопровождении двух дюжих констеблей поднялся на крыльцо и громко постучал: само воплощение Закона, суровое и неподкупное. Мы скромно переминались с ноги на ногу за его спиной.

– Убирайтесь! – раздалось из-за двери.

– Откройте! Полиция! – грозно рявкнул инспектор. – У нас ордер! Открывайте, Барбудо – или нам придется вышибить дверь!

– Что?! Какая наглость! – лязгнул засов, и нашим взглядам предстал Ифантас Барбудо собственной персоной – облаченный в длинный, роскошный, шитый золотом халат и крайне раздосадованный внезапным визитом. Инспектор сунул ему под нос бумаги.

– Ознакомьтесь.

– Что за бред?! – доктор, оттопырив губу, пробежал глазами по строчкам. – Обыск… Задержание… В чем меня обвиняют?!

– В организации серии убийств, – небрежно бросил инспектор. – Как, по-вашему, достаточно серьёзный повод?

– Какого дьявола? Какие убийства?! Что вообще происходит?!

– Ну-ка, посторонитесь, – Элисенварги бесцеремонно отпихнул доктора плечом и вошел.

– И кто же выдвигает против меня эти… Абсурдные… – Барбудо начал задыхаться от возмущения. В глубине коридора мелькнуло испуганное лицо его дочери.

– Вас обвиняю я. Эдуар Монтескрипт, частный детектив, – я небрежно приложил два пальца к полям шляпы. – Давайте где-нибудь присядем, доктор. Разговор нам предстоит непростой.

Кипя негодованием, Барбудо двинулся по коридору. Мы потопали следом, оставляя на паркете грязные следы. Перепуганная и возмущенная дочь доктора начала было протестовать, но инспектор просто сунул ей в лицо ордер.

Комната, где мы расположились, похоже, использовалась в качестве трапезной. Аккуратные занавески на окнах, накрахмаленная скатерть, чистота – во всём этом чувствовалась женская рука. Стульев было всего два. Барбудо сел и с неприязнью воззрился на нас. Инспектор занял свободный стул. Мы, за неимением сидячих мест, остались стоять. Блеклая дамочка устроилась за спиной отца.

– Итак, доктор, нам известно, что вы обнаружили в Хрустальных горах остатки армии «непримиримых».

Замерзших насмерть конфедератов, – начал я. – Вы не будете отрицать этот факт?

– Даже и не подумаю, любезный ! – запальчиво возразил доктор. – Да, я обнаружил их! Скажу более – спустя несколько лет я вывез оттуда семь тел в ледяных блоках!

– Куда вы их дели? – тут же поинтересовался инспектор.

– Сюда, вот в этот самый дом! Здесь, в моей лаборатории, я совершил величайшее научное открытие! Победил «выморозку личности»!

– И вызвали к жизни нечто, стократ более страшное. Вам известна дальнейшая судьба ваших пациентов?

– Откуда? – Он возмущенно пожал плечами. – Я живу тут один… Мы живем. Ха! Меня столько лет попрекали тем, что я опоздал родиться! Что ж, они были правы! Я всегда чувствовал себя чужаком в их мире! А здесь, милостивые государи, чужаки – вы!

Он был в чем-то прав. Это место словно явилось на свет из старинного романа: картины на стенах, изразцовая печь, обтянутые тонким шелком абажуры, гнутая мебель… Доктор и впрямь воссоздал атмосферу, в которой жили и работали великие ученые прошлого. Мои спутники казались слишком грубыми, дисгармонирующими с изящной обстановкой. По полу расплывались безобразные лужи от налипшего на нашу обувь снега.

– А скажите-ка, за что вы так ненавидите впавших в криобиоз?

На самом деле я не знал этого наверняка. Я сознательно провоцировал его – и Барбудо тут же устремился в подготовленную ему ловушку. Ненависть? Ха! За кого это я его принимаю?! Жалость, всего лишь жалость. Какая может быть ненависть к тем, кто даже не сознает собственной неполноценности? Атавизм – вот что такое на самом деле ваш драгоценный крио! Атавизм, который рано или поздно будет восприниматься как таковой всеми прогрессивными членами социума. Вопрос времени, и только! Понятие «криобиотик» станет ругательством, эти несчастные будут достойны лишь живительной эвтаназии…