Кристофер Банч - Последний легион

Кто-то из экипажа, человек с изможденным лицом, распорядился, чтобы рекруты пристегнулись к своим койкам и ждали взлета.

Через некоторое время «Мальверн» ожил. Палубы завибрировали в ответ на низкое гудение двигателей. Из вмонтированного в переборку громкоговорителя донеслось: «Приготовиться!». Гул двигателей нарастал. И когда корабль дернуло, с этим гулом слилась каждая косточка тела…

— Мы в космосе? — спросил Ньянгу.

— Думаю, что да, но…

Гарвина перебил громкоговоритель словами: «Приготовиться к скачку». Через несколько мгновений они почувствовали дурноту и головокружение. Корабль погружался в гиперпространство.

Когда самочувствие пришло в норму, они стали ждать других сюрпризов. Однако — и это характерная черта любых космических полетов, — не произошло решительно ничего.

— Пойдем осмотрим местные достопримечательности. Если таковые имеются, — предложил Гарвин, отстегиваясь от койки.

— А я-то надеялся побывать в невесомости, — с разочарованием сказал Ньянгу.

— Слава богу, что этого не случилось, — ответил Гарвин. — Иначе бы кое-что выпорхнуло из желудков наших товарищей, а меня совсем не устраивает перспектива летать со шваброй за вонючими комками.

— Как?! Вам уже приходилось бывать в космосе? — Ньянгу манерно поджал губы, пародируя героиню мыльной оперы.

Гарвин усмехнулся, пожал плечами и направился к выходу из отсека.

Смотреть, правда, было особенно не на что. Одинаковые жилые отсеки, пустынные прогулочные палубы, длинные коридоры, похожие друг на друга. Нигде, даже на внешних палубах, не было иллюминаторов. Один раз им попался какой-то темный экран, но для чего он и как работает, ни Гарвин, ни Ньянгу понять не могли.

Ньянгу остановился у отсека, в который вел люк с надписью «Библиотека».

— Пойдем-ка пошевелим мозгами, как нам присоветовал этот головорез.

Вдоль стен стояли низкие столы. На них с регулярными интервалами — экраны и клавиатуры. Ньянгу уселся перед одним из экранов и нажал какую-то клавишу. «ВВЕДИТЕ ЗАПРОС» — высветилось на экране.

— О чем спросим?

— Попробуй… э-э… пункт назначения, — предложил Янсма.

Иоситаро пощелкал кнопками.

«ЭТОТ ЗАПРОС УДОВЛЕТВОРЯТЬ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ. ПОПРОБУЙТЕ ВВЕСТИ ДРУГОЙ».

— Может, тогда про то, о чем мы говорили? Проверим то, что поведал нам человек со шрамом о массовых беспорядках.

— О'кей.

По экрану поползла строчка: «БУДЕТ КРОВЯНКА, ПРОРОЧАТ БРАХМАНЫ КОНФЫ».

— Это еще что такое?

За первым — другие сообщения: «ММУНЯКИ БОШЕМА: БАСТА», «ТУЗЕМНЫЕ БЛУИ ШИНКУЮТ ВУНКОВ, 32 ТРУПА, 170 РАН».

— Сдается мне, я плохо учил конфедеративный язык, — сказал Ньянгу.

— Может, у писак свой диалект? — предположил Гарвин.

Наконец с экрана им улыбнулась весьма соблазнительная и совершенно неодетая молодая особа. Текст под ней гласил: «ПРОККИ ГРИТ, НИКДА НЕ БОИСЬ, ВСИДА КУРАЖЬСЯ».

— Тменно крута млышка Прокки, — заявил Гарвин. — Как бы я с ней упкуражился!

— Интересно, там, куда мы летим, есть хоть что-нибудь похожее на нее? — спросил Иоситаро.

— Если и есть, то только для офицеров, — ответил Гарвин. — Черт с ней. Может, отложим шевеление мозгами до лучших времен?

Мимо библиотеки быстрым шагом шел офицер из команды «Мальверна». Он заметил их:

— Эй, вы двое!

Они застыли на месте.

— Почему не в своем отсеке?

— Разве кто-нибудь говорил, что нельзя… — начал было Янсма.

— А разве кто-то говорил, что можно? — отрезал офицер. — В общем, мне как раз нужны два разносчика в столовую. Пошли.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и пошел по коридору обратно, уверенный, что они последуют за ним. Переглянувшись, Ньянгу и Гарвин решили подчиниться.

— Что за порядки? — не понял Янсма. — Здесь что, запрещается дышать без приказа?

— Видно, нам придется шевелить мозгами, — ухмыльнулся Ньянгу.

На корабле шли уже третьи условные сутки, когда им выдали форму и приказали уложить штатскую одежду на дно рюкзака. Форма была странная: ботинки на мягкой подошве с ремешками на щиколотках вместо шнурков, серые брюки, серая гимнастерка. И никаких знаков различия — ни тебе погон, ни нашивок, ни даже бирки с именем и фамилией.

— Мы похожи на долбаных арестантов, — сказал Гарвин.

— Не похожи, — возразил Ньянгу. — Арестанты ходят в красном.

— Благодарю, что помогаешь шевелить мозгами, сэр!

— К вашим услугам!

— Кстати, — осторожно начал Гарвин, — твоя штатская одежда, ну…

— Ну, что? — Интонация Иоситаро не поощряла дальнейших расспросов.

— Ну… Э-э… Ты не похож на парня, который стал бы такое носить.

— Ну и на кого я похож?

— На человека, который привык одеваться более респектабельно.

— Да. Действительно, я привык. Но сейчас у меня не было выбора. Экипировку для этого путешествия мне купили другие люди, — сказал Ньянгу. Взглянув на его лицо, Гарвин не решился продолжать расспросы.

Распорядок дня на корабле был простой: очередь в столовой, прием пищи, физические упражнения, опять очередь в столовой, прием пищи, поиски компаньонов для игры или болтовни, очередь в столовой, прием пищи, сон… Так один день за другим превращался в труху.

Петр Кипчак жил в их отсеке, в дальнем конце, но не спешил заводить новых друзей. Когда он не поднимал тяжести в спортзале, то сидел на своей койке и читал диск, ничего не замечая вокруг.

— Сдается мне, — ворчал Ньянгу, — что этот обычай принимать душ вместе с дамами — это как-то слишком.

— Почему?

— Возникают довольно опасные мысли.

— Не-а, — сказал Гарвин. — Не беспокойся. Нам что-то подмешивают в еду, чтобы ничего такого не случилось.

— Да, пожалуй, ты прав, — согласился Иоситаро. — С тех пор как мы погрузились в этот корабль, у меня ни разу не вставал!

— Теперь ты знаешь почему. Слушайся дядюшку Гарвина, и ты всегда будешь в курсе событий!

— Вы мне не поверите! — задыхаясь от изумления, сказала девица-рекрут по имени Май. — Арабский бог с погремушкой!

— Что случилось? — Гарвин и Ньижу одновременно скатились с коек.

— Пошли. Это надо видеть.

Май повела их в направлении санузла, где перед отбоем густо столпились рекруты обоего пола. Она показала на одну из душевых кабинок, где могла бы поместиться дюжина людей. Сейчас ее занимал лишь один — Петр Кипчак, абсолютно безразличный ко всеобщему вниманию.

Гарвин уже собирался спросить, что тут такого особенного, но…

Одной из тех огромных щеток с жестким синтетическим ворсом, которыми чистят кафель, Кипчак деловито тер свои гениталии и при этом орал какую-то песню, не попадая в ноты.

— Боги небесные! — вырвалось у Гарвина. Им пришлось отпрыгнуть назад, потому что Кипчак повернул голову в их направлении.

— Что это за чертовщина? Этот ублюдок — псих! — крикнула Май.