Михаил Михеев - Крепость

Двери перед адмиралом не открылись. Все правильно, их надо было толкнуть, вот только он настолько привык к автоматике, что едва не врезался в них головой. Каждый раз так, и мысль об этом вызвала мимолетную улыбку. Впрочем, она тут же стала широкой и искренней, потому что навстречу вышла мама, самый дорогой человек в его жизни. А потом, обгоняя ее, выбежал сын младшего брата, которому только-только исполнилось двенадцать, высыпали в просторный холл остальные родственники… Клан Титовых был велик, и сегодня приехали очень многие — не каждый день приезжает домой овеянный звонкой и мрачной славой почти что легендарный адмирал. Охи-вздохи, слезы-сопли, объятия — и все это абсолютно искренне, его и впрямь здесь любили. Адмирал Титов вернулся домой…

После обеда, плавно перетекшего в ужин, отяжелевший от съеденного и с чуть кружащейся от выпитого головой, он поднялся на второй этаж, в кабинет отца. Тот поднялся раньше и уже ждал его, мрачно попыхивая сигарой. В отличие от остальных, хозяин огромного, богато обставленного кабинета понимал, что сын прилетел не с добрыми вестями. Нет, остальные тоже понимали, конечно, вот только смотрели на войну чуточку отстраненно, будто со стороны, как и положено гражданам небольшой, богатой и не жалующей центральную власть провинции. Для них война была чужой, и они просто не осознавали еще, что стороной она не пройдет, и отсидеться в безопасной глуши не удастся. Отец же, умный и до мозга костей рациональный, все это прекрасно понимал, и, хотя и улыбался за обедом, наедине с сыном позволил себе быть самим собой.

Титов сел в кресло, раскурил сигару, смакуя оттенки вкуса дорогого табака, и внимательно посмотрел на отца. Тот за прошедшие два года абсолютно не изменился — все такой же огромный, на голову выше сына, широкоплечий, с львиной гривой седых волос. Развалившись в кресле, он пускал целые облака синего дыма, и не торопился начать разговор, понимая, очевидно, что как только первое слово будет сказано, пути обратно уже не предвидится. И все же паузу нельзя держать до бесконечности, и отец, аккуратно положив сигару на край пепельницы, спросил:

— Ну, что скажешь о происшедшем?

— А что тут сказать… паршиво. В первом же серьезном бою Федерация лишилась примерно трех четвертей флота. Разумеется, сейчас поскребут по сусекам, если повезет, соберут новые эскадры и, может быть, выиграют пару-тройку локальных стычек, но ситуацию этим уже не исправить. Да и корабли, которые можно собрать по дальним гарнизонам, совсем не те, что погибли в сражении. Цвет флота уничтожен, это надо признать.

— Хреново.

— Да уж, куда хреновее. Был шанс — и тот упустили.

— Шанс? — отец удивленно поднял брови. — А мне всегда казалось, корабли толланов слишком совершенны, чтобы с ними бороться.

— Не вполне. Я тут, пока сюда добирались, успел просмотреть записи того сражения. Сам знаешь, они транслируются на все базы, так что с информацией проблем не было.

— И что? — отец выглядел заинтересованным.

— Да все просто как бы… Вот, посмотри.

Над столом зажглась голограмма, позволяющая в деталях рассмотреть завязку сражения. Отец внимательно просмотрел записанный эпизод, пожал могучими плечами:

— И что? Вроде бы, все как и должно быть. Более мощные и технически совершенные корабли разогнали орду наших корыт, только и всего.

— Все да не все, — задумчиво покачал головой Титов. — Посмотри еще раз. Видишь? Корабли толланов хороши, но у всех узкая специализация. Одни держат щиты, другие ведут заградительный огонь, третьи участвуют в артиллерийской дуэли и так далее. Очень эффективная конструкция, но вынь из нее один-два кирпичика — и все рухнет. В начале боя наши еще имели шанс — сконцентрировать удар на конкретной группе кораблей и дезорганизовать противника, но они предпочли работать, как в классическом сражении, сила на силу, и, естественно, проиграли. Обмен ударами нашему флоту оказался категорически невыгоден.

— Логично, — отец потер гладко выбритый подбородок. — Думаешь, если бы ты был там, все пошло бы иначе?

— Сомневаюсь, — честно ответил адмирал. — Таких, как я, там была масса, от этого, кстати, была куча организационных проблем. Слишком много командиров. К тому же, мне вряд ли доверили бы серьезную эскадру. Сам понимаешь, не то у меня происхождение. Но главное даже не в этом. Просто я понял, что надо было делать, только просмотрев записи, а до того не имел никакого представления о флоте противника. Наша разведка, как ни прискорбно, в очередной раз облажалась, а в результате будет куча трупов и море крови.

— Все так плохо?

— Да. А самое паршивое, что мы стремительно догоняли толланов по уровню технического развития. Еще лет десять-пятнадцать — и сравнялись бы, но наши козлы, сидящие в правительстве, этого даже не поняли.

В течение следующей четверти часа Титов расписывал отцу перспективы дальнейшего развития ситуации, и с каждым его словом отец все больше мрачнел. Наконец, когда он закончил, тот встал, подошел к окну и долго стоял, глядя на парк, небольшую, но стремительную и невероятно чистую речку, горы, заснеженные пики которых виднелись на горизонте. О чем он думал? Или, может, представлял все это сожженным орбитальными ударами, безжизненным, подернутым слоем мертвенно-серого пепла? Наконец, видимо, справившись с эмоциями, глава клана Титовых обернулся:

— У тебя есть какие-то идеи?

— Да. Эвакуация. Время еще есть. Скрыться на безлюдных планетах и попробовать начать все сначала.

— Думаешь, не найдут?

— Если не будут очень стараться, то шансы есть. Особенно если здесь будет серьезное сопротивление, которое заставит толланов поверить, что нам просто некуда отступать. И планета подходящая имеется.

— В том районе, где ты служишь?

— Да. Не блеск, но сойдет, к тому же полезных ископаемых в избытке, а опасных микроорганизмов нет.

— Это радует. И сколько народу мы успеем эвакуировать?

— При благоприятном исходе не меньше миллиона.

— Миллион… Это много. И это так мало… Целый миллион. Из двухсот миллионов живущих на планете. Целых полпроцента.

— У тебя есть еще какие-нибудь идеи? — чуть язвительнее, чем надо, осведомился Титов. — Если имеются, то было бы интересно послушать. Только не надо ничего в духе пропагандистов, мол, ляжем костьми, но не дадим врагу топтать нашу землю. Мы в нее при любых раскладах ляжем, и результат все равно будет только один.

— Да знаю я, — устало махнул рукой отец. — Завтра в сенате вынесу твое предложение на рассмотрение. Все равно надо что-то делать.

— Вынеси-вынеси, — усмехнулся адмирал. — Пускай немножко поговорят. Как раз к тому моменту, как толланы придут по наши души, они что-то смогут решить. К примеру, создадут комиссию по рассмотрению вопроса.