Юрий Корчевский - Канонир

— Присаживайтесь, чем могу быть полезен? На наших студентов вы не похожи.

— Да я и не студент, я врач, моя фамилия Кожин.

Профессор поднял глаза к потолку, пытаясь вспомнить, потом сказал:

— Ваша фамилия мне ни о чём не говорит. Так какое у вас ко мне дело?

Я вытащил из кармана цветной отпечаток принтера. Профессор взял в руки, внимательно всмотрелся.

— Где вы это взяли?

— Купил в Неаполе старинное зеркало в бронзовой раме. На ней и нашёл эти буквы. Интересуюсь стариной, вот решил проконсультироваться.

— Занятно, занятно. Вот только непонятно с языком. Видите ли, я свободно владею восемью языками и почти с ходу, даже не зная языка, могу определить хотя бы, на каком языке говорит человек. С алфавитом сложнее. С таким начертанием букв я не сталкивался. А сколько зеркалу лет?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, но думаю — около трёхсот, может и меньше — само зеркало стеклянное, а рама бронзовая.

— Так, уже понятно, что ему не тысяча лет — тогда не делали стеклянных зеркал. Вы не могли бы оставить мне этот снимок? Я бы хотел проконсультироваться с другими специалистами. Если вас не затруднит, подъезжайте через недельку.

Профессор протянул мне свою визитку, и мы раскланялись.

За работой и рутинными заботами я как‑то и подзабыл о посещении университета, а, вспомнив, заявился через две недели после встречи с экспертом. Профессор сразу мета вспомнил, обрадованно пожал руку.

— Ну что же вы, голубчик, так задержались?

— Дела, профессор, вы уж меня простите великодушно.

— Садитесь. Задали вы нам загадку. Пришлось связываться по телефону с моим старым знакомым лингвистом из университета Патриса Лумумбы и по электронной почте посылать ему этот текст. Вам интересно, на каком языке это написано?

У меня от волнения перехватило дыхание.

— Да, конечно, иначе бы я к вам не пришёл.

— На уйгурском, причём древнем уйгурском. Большая редкость. Вы хоть представляете, кто на нём писал?

— Догадываюсь. Коли язык уйгурский, то и писали на нём уйгуры.

— Отлично, в логике вам не откажешь, — улыбнулся профессор. — Так вот, у татаро–монголов не было своей письменности, да и читать и писать ханы не умели. А держали при себе в качестве писцов уйгуров. Это было тем более полезно, что никто, кроме малочисленной народности уйгуров, этого языка не знал, стало быть — попади пайцза или письмо в чужие руки, так и прочитать бы не смогли.

— Хм, круто. Ну а в тексте‑то что написано?

— Да нечто непонятное — вроде «судьба решит, кому пройти». Это, конечно, вольный перевод, может и не совсем точно — там пара букв не вполне разборчивыми оказались, кроме того, с тех далёких времён смысл некоторых слов изменился.

— Спасибо большое. И больше ничего?

Профессор развёл руками.

— А в связи с чем такой интерес?

— Хобби у меня такое — изучаю историю.

— Похвально. Человек, не знающий прошлого, не имеет будущего. Желаю вам успехов, молодой человек.

Я вышел из университета, остановился на ступеньках в раздумье. Какая‑то фраза странная. Ладно, что есть, то есть. Интересно, кому принадлежало это зеркало и сколько владельцев у него сменилось? А впрочем, какое мне до этого дело?

Я отправился домой, в одиночестве пообедал — Наталья задерживалась на работе.

Подошёл к зеркалу, постоял, вглядываясь в буквы, провёл по ним рукой. Непонятная надпись. А может быть — дело в двух полуразличимых буквах, оттого и перевод получился искажённым? Я разглядывал в зеркале своё лицо, дотронулся до стекла рукой и не ощутил привычной поверхности. Пальцы просто прошли сквозь стекло. Было нелепо видеть, как рука заканчивается у стекла.

Я вытащил кисть руки, оглядел её. Нет, с рукой всё в порядке. Вновь погрузил кисть в зеркало, прислушался к своим ощущениям — ничего необычного. Что за чертовщина? Может, у меня крыша потихонечку съезжает? Я сунул руку в зеркало по локоть. Ничего не изменилось. Просунул голову — темно. Мне стало интересно, и я прошёл сквозь зеркало весь, целиком.

И оказался на улице…

Стоял такой же сентябрьский день, ветерок слегка шевелил листья деревьев, светило солнце. Я обернулся — зеркала не было. Чтобы убедиться, не обманывают ли меня мои глаза, поводил перед собой руками. Нет, передо мной ничего не было, руки не натыкались ни на какие предметы. А должно было быть зеркало — ведь я только что прошёл сквозь него! А всё моё неуёмное любопытство. Какая сила заставила меня пройти через зеркало? Никто ведь не тянул насильно, жил бы себе да жил.

Надо определиться, где я оказался, да двигаться к дому.

Вокруг — никого. Я похлопал себя по карманам — сотового телефона не было. Ну да, ведь я выложил его на тумбочку. Даже ключей в карманах нет. И что самое смешное, а может быть, и нелепое — на ногах тапочки. В рубашке, брюках и домашних тапочках! Прямо‑таки бомж, только одежда чистая, и выбрит.

Куда идти? За спиной — реденький лесок, передо мной поле, заросшее травой. Нигде не видно дороги или линии электропередач. Пойду наудачу вдоль опушки: ходят ведь люди в лес, ездят на машинах, чай — не в Сибири, в непроходимой бескрайней тайге.

Решив так, я неспешным шагом направился вперёд по опушке леса.

Через час ходьбы я начал ощущать некоторое беспокойство — никаких признаков жилья или дорог не было. А жил я в густонаселённой местности, где через пятнадцать минут хода по–любому наткнёшься на дорогу, линию электропередач или телефонную линию, ферму или село.

Странновато как‑то… И вдруг меня обдало холодом — неужели снова перенос во времени? Нет, только не это, не хочу! Едва наладилась семейная жизнь, женщину любимую встретил, деньги завелись. И на тебе! Почему я? Хотя надо признать, что деньги у меня завелись благодаря переносу во времени, на свою зарплату врача я не поехал бы в морской круиз.

Такая злость и отчаяние накатили, что волком завыл бы. И чего меня потянуло к зеркалу? А всё моё неумеренное любопытство и страсть к приключениям. Экспериментатор хренов, любитель древностей, познал значение уйгурской вязи на раме зеркала? — сокрушался я.

Поразмыслив немного о такой своей судьбе, о своём новом положении, я успокоился. Обратно ничего не вернёшь.

Я пошарил по карманам. Из оружия — ничего, даже перочинного ножа нет, лишь несколько монеток позвякивало, и носовой платок. Гол как сокол. Интересно, в какое время попал? Если далеко от своего, то и одежда будет выглядеть странновато. Не голый, конечно, но… Да ещё и тапочки без задника, типа «ни шагу назад». Идти в них ещё можно, бежать — очень затруднительно, а уж ручеёк вброд перейти…

Солнце стояло за спиной и перемещалось влево. Стало быть — иду на север. Хорошо хоть не в Арктике оказался, среди льдов и снега. Ха–ха–ха, да ещё и в тапочках. Дались мне эти тапочки!