Рем Манулов - Шёпот Зуверфов (СИ)

— Подшучивать на тему моего происхождения? Не смешно же.

— Обижаешься?

— Глупости какие! Дуться на бестолковый бабский трёп? Вот ещё. Просто раз мы заодно, надо бы налаживать контакт. Эти шутки становятся глупыми и неуместными.

— По рукам. Я перестану над тобой издеваться. Одно условие. Идёт?

— Какое?

— Ты кончишь гнуть из себя этакий дубовый дуб, который вот-вот переломится под тяжестью своего эфемерного величия и гипертрофированного эгоизма? Крутой ты или нет — решать не тебе, верно? Позволь, другие рассудят. А ты расслабься, великан, пока мы выставляем оценки.

— Сейчас было обидно.

— Меня все обожают: я не в ладах со своим поганым языком. Ты уж либо привыкай, либо даже не начинай. Зависит только от тебя, сечёшь?

— Выезжаем через час. Нас ждут несколько заштатных деревень и куча немытых ребятишек, которые так и норовят оторвать от тебя кусочек и утащить в свою хибару. Надеюсь, они не оставят без внимания и твой гадкий бескостный язык.

Внедорожник свернул с монастырского тракта и устремился на юго-восток. В маршрутном листе Атласа значились деревни Керез, Шамъялт и Ваздок. Выехав рано утром, он мог рассчитывать вернуться в густых сумерках или посередине ночи, как повезёт. Джулия устроилась рядом, по правую руку от Атласа, и всё то время, пока они неслись мимо лесов и выжженных полей, не проронила ни слова. Рензо нахмурился и был готов пожалеть, что взял её с собой. Развлекать его она не собиралась, а сгущать атмосферу в тесной кабине и вовсе было ни к чему. Когда вдалеке заблестел шпиль невысокой церквушки Кереза, Джулия встрепенулась.

— Ты взял воды? — она стала шарить по салону в поисках какой-нибудь бутылки, наполненной жидкостью.

— Зачем? Умирай от жажды, моя ненаглядная. — Хмыкнул Атлас, открыл подлокотник и достал оттуда прохладную бутыль.

— Спасибо.

Она устало отвернула крышку и сделала пару долгих глотков.

— Меня иногда укачивает. Ничего серьёзного.

— Ты ж сама вроде как рассекаешь на своём громадном квадроцикле. Странно слышать.

— Есть разница. Мой «Гарри» оснащён датчиком антиукачивания, к тому же в шлеме установлена система фильтрации воздуха, поэтому я никогда не задыхаюсь. А в этой душной махине мне тошно.

— Открой окно и все дела, — посоветовал Атлас и свернул на узкую брусчатку, ведшую к центральной площади Кереза.

— И жри пылищу, что вздыбливается под колёсами этой дуры, да?

Джулия стукнула ладонью по креслу и уставилась на людей, высыпавших из своих домов. Они вскидывали руки, что-то выкрикивали, улыбались. Крестьяне встречали посланников Асмиллы.

В Керезе и Шамъялте Атлас и Джулия занимались примерно одним и тем же. Сначала Рензо долго разговаривал с местными жителями, потом они ужинали или пили чай в компании значая, самого мудрого и предприимчивого аборигена. А потом Рензо считывал с «ободов» все сны, которые снились послушникам Асмиллы в период, равный двум месяцам. На одно считывание уходило около пяти минут. Рензо проделывал эту операцию сто тысяч раз. Доставал свой квадратный чёрный лакированный футляр — картридж-считыватель, подсоединял с помощью коротких и тонких проводков его к разъёму «обода» и запускал процесс. Пока Рензо считывал сны, Джулия развлекалась, слушая байки старожилов, играя с местной ребятнёй. Уходя, Рензо обменивался объятиями со всеми, кто в них нуждался, а иногда подбрасывал пару-другую сотен статов, чтобы хватило на сезон дождей. Торговать во время бесконечных ливней становилось затруднительно: машины вязли в грязи по дороге на рынок, покупатели отказывались мокнуть, предпочитая затовариваться овощами и мясом втридорога у больших авторизированных ферм и мясокомбинатов.

Крупные поселения, не выросшие до уровня городов, вмещали в себя по двести-пятьсот жителей, имели в арсенале пакгауз, ратушу, одну не слишком большую продуктовую лавку, в которой, впрочем, можно было запастись всем необходимым. Также в каждом подобном посёлке имелась своя часовня, посвящённая Пятиликой Деве Асмилле. Постройки, в которых переносили свой век местные, поражали своим контрастом. Кто-то отгрохал себе высоченный, в четыре полных этажа, особняк, жил в нём, как сирота-король, бродя по пустым коридорам, в которых не хватало только призраков или порывов сшибающего ветра. Другие, это семьи по пять-шесть человек, ютились в хибарах, сложенных из крупных брёвен, обычно дубовых или сосновых, при этом они содержали хозяйство в хлеву, пару машин для уборки урожая и вообще производили впечатление счастливых людей. Таким зачастую «обод» был ни к чему. Трудяги редко видели сны, а их помыслы в основном не заходили дальше хлопот о скором сезоне дождей или радостных переживаний за взрослую дочь, которая вот-вот станет чьей-то женой. Убранство домов не изобиловало хитростью или каким-то неординарным изыском. Была гостиная, где висела ТВ-панель, несколько комнат-спален, подвал да чердак. В зале, рядом с зеркалами, устанавливали глиняную статуэтку любимой богини. Высокая и статная женщина в голубом платье до самых пят. Её лицо источало мудрость и всепрощение. Молясь, каждый послушник церкви брал статуэтку в ладони и сжимал её, пока речь не затихала. Если молились группой, изваяние Асмиллы доверялось самому молодому, ибо у него меньше всего прегрешений и корыстных, пусть и потаённых, помыслов. В финале молитвы все участники прикладывались к чреву Асмиллы, потому со временем голубизна её платья терялась, стиралась и приобретала бледный, невзрачный оттенок.

Последней точкой маршрута была деревня Ваздок, самая мелкая и труднодоступная, находящаяся в густой лесистой местности, рядом с безымянным притоком могучей Илейи.

— Чудесно, — улыбнувшись, заговорила Джулия.

— В каком смысле?

— Все эти люди. Такие добрые и душевные. И все тебя любят. Атмосфера безграничного уюта и покоя. Словно где-то пару сотен километров назад кончился наш хлипкий, гадкий, прохудившийся мир.

Джулия запрокинула голову и закрыла глаза. Ей понравилось абсолютно всё, что уже произошло за сегодняшний бесконечный день. Она очень давно не общалась с людьми просто так, искренне и открыто.

— Наверно, я слишком давно на этой работе, — горестно проговорил Атлас.

— Что ты имеешь ввиду?

— Не замечаю всех тех прелестей, о которых ты сейчас говорила, — хмыкнул Рензо.

— Возможно, — пожала плечами Джулия, сделала паузу и снова спросила, — далеко ещё?

— Часа полтора, не меньше. Асфальт мокрый, торопиться не будем.

— Тогда я займусь допросом, что скажешь? — Джулия заговорщицки прищурилась и слегка закусила нижнюю губу.

— Предупреждаю, меня так просто не расколешь, — улыбнулся Рензо и уставился на подёрнутую туманом дорогу.