Анна Алмазная - Мой герой

И почему я, как всегда, не могу молчать, когда от меня не требуется говорить. Но… но когда Макс раздраженно ударил ладонями в руль, а его красотка равнодушно пожала плечами, молчать не смогла:

– Не злись. Ты же сам знаешь, что прав, ребята поймут.

– Даже если не поймут, и что из этого? – спросила Лейла. – Магистр ты. Тебе решать. И если эти недоумки не понимают…

Чего сразу «недоумки»-то? Аж обидно за ребят стало. И сразу стало понятно, почему они не особо-то и заглядывались на красотку Максимилиана: девушка на всех смотрела с чуть презрительным взглядом королевы. Впрочем, имела право. Статусная красотка…

– А когда я тебя останавливал, – прошипел Максимилиан почему-то мне, а не ей, – чтобы ты не лез на рожон, я прав не был, не так ли?

Ну вот опять, честное слово! И долго он мне это вспоминать будет, а?

– Я не знал вчера, что… что мне нельзя, – отрезала я. – Я, знаешь ли, твоих мыслей не читаю. Если ты хотел, чтобы я был осторожен, почему этого просто не сказал? Я проснулся в своей комнате, чувствовал себя хорошо, почему мне нельзя было лезть в игру? Почему не сделать то, что было написано в этом проклятом расписании? И долго ты это вспоминать будешь?

– Ты прав, прости, – примирительно сказал Макс. – Мне надо было оставить для тебя инструкции, а вместо этого я наорал на своего игрока. Но ты должен понимать…

Да вы, мужчины, все такие. Сначала наорете, потом думаете. Права Лейла, недоумки! Но…

– Я понимаю, – ответила я. – И они, думаю, понимают. Это твои ребята, ты чувствуешь себя за них ответственным. И за этот проигрыш.

– Черт! – выругался Максимилиан, выводя флаер на третий уровень. – Тебе обязательно об этом вспоминать? Делать больше нечего? Просто заткнись, все, что ты можешь сказать это об этом проклятом вирусе! Твое дело сидеть молча и выздоравливать.

О как заговорил! Ну точно Алекс! Только Алекс знал, что я женщина, и его как-то понять можно, а ты нафига таким папочкой заделался?

– И быть бесполезным, – прошипела я.

– Это мне решать, насколько ты полезен, а не тебе, – ответил Максимилиан. – Это я тебе плачу, не забывай. А теперь будь добр, не еби мне мозги своем сочувствием. Оно никому не нужно, если тебе не понятно?

Еще и матом ругается! При даме! Совсем с ума выжил!

– Хорошо, не буду, – надулась я.

Я лишь хотела помочь. Но Максимилиану сейчас поможешь вряд ли – мужчины, они становятся сумасшедшими, когда чувствуют себя беспомощными. Максимилиан сейчас таким был – как обиженный мальчишка. И, увы, здесь я ничего поделать не могла.

Флаер плавно сел на площадку, рядом приземлились еще пять, и Максимилиан бросил через плечо, выводя из флаера молчаливую Лейлу:

– Уберите от меня этого зануду! Я иду пить!

– Мы идем пить! – наигранно весело ответил Виталий, и я думала, что наконец-то меня оставят я в покое, но где там! Виталий взгляда с меня не спускал, и даже мягко толкнул в спину, когда я замешкалась в дверях.

– Я что тебе, маленький! – возмутилась я, но Виталий лишь ответил:

– Мне похер, нравится тебе или нет, но глаз с тебя не спущу.

Надсмотрщик, честное слово!

Да и пить удавалось как-то плоховато. Максимилиан сидел хмурый, пил и не пьянел, Левый сразу схватился за что-то мощное и через полчаса пускал на стол пьяные пузыри, а Виталий и вовсе почти не прикасался к своему стакану. То ли не хотел, то ли следил за шефом. Лейла? Лейла скучала на коленях Максимилиана, накручивая на тонкий пальчик его локоны. И молчала… как же забодали все со своим молчанием!

Я? Обо мне все, наконец-то, забыли. Пару тостов за мое здоровье, и виновника торжества как-то вытеснили из тесного кружка. Командоры разбрелись пить по другим столикам, регенты сидели хмурые, все еще не могли переварить сегодняшнее поражение. А сами говорили, что это всего лишь игра.

Скользнув в темноту залы, я пошла искать туалет, и долго смотрела на отражающую меня голограмму. Нравилось ли мне тогда быть мальчишкой? Уже, наверное, нет. Мир мужчин сложный какой-то… ну проиграли. Все живы, здоровы, так какого черта такое ощущение, что мир рухнул и солнце погасло?

И почему для меня оно тоже погасло! Из-за томного взгляда Лейлы на коленях Максимилиана, из-за его руки на ее талии, из-за улыбки Макса, когда она что-то шептала ему на ухо.

– Идиоты! – прошипела я.

А я, что лучше? Ревную, а иначе это не назовешь, своего магистра к его женщине! Да ну нафиг это мужское царство! Домой хочу!

Покачиваясь, я хотела вернуться в предоставленный нам зал и, конечно, же свернула не в том коридоре. А попробуйте не свернуть, если коридоров тут много, все одинаковые, и вели меня сюда чуть ли не поводке, потому запомнить дорогу я не успела.

Зал, куда я вошла, был почти такой же, в каком пил мой клан. Притушенный свет, горевший в полумраке синий туман. Только… люди там были другими. И узнав одного из них, я шагнула обратно в тень…

Андрей и Альфа!

– Тихо! – одернул своих людей один из мужчин. – Они не знают, что мы здесь. Лейла, золотко, ты как всегда прекрасна!

И у меня дыхание перехватило, когда я увидела Лейлу… зачем она здесь? Почему она стоит так спокойно, когда этот незнакомый мужчина ее обнимает? И как хорошо, что в флаере Максимилиан не сказал многого… только вопрос, не сказал ли раньше?

– Мне надо возвращаться, – неожиданно холодно ответила Лейла. – Макс может меня хватиться, ты же знаешь!

– Знаю, золотко! – ответил мужчина, погладив Лейлу по спине. – Просто так не охота тебя отпускать! Может, повеселимся чуть позднее? М? Ты только подсыпь своему Максу вот это. И замани куда-нибудь, где вы будете одни. А дальше… я сделаю то, чего ты давно хотела… испортим нашему магистру репутацию?

И я удрала оттуда от греха подальше. И, наверное, опять бы заблудилась, если бы меня в коридоре не поймал Виталий:

– Куда ты пропал?

Ты бы лучше за девкой шефа следил, а не за мной, идиот! Но вслух я ничего не сказала… сама еще не могла поверить, что это правда. Это действительно правда? И Лейла, красивая, недосягаемая, хочет продать Максимилиана Альфе? Да ну!

Глава 12. Безумие

– Уже возвращаюсь, – выдохнула я, отнюдь не желая спорить с Виталием в непосредственной близости Альфы. Действительно, лучше сейчас к ребятам… к Максу. Заодно за Максом и присмотрим. Но о неожиданной встрече я ничего не сказала. Пришлось бы объясняться, а объясняться не хотелось.

– А вообще, – сказал чуть позднее Виталий, пихая меня в кресло рядом со спящим Левым и суя в ладонь полный стакан, – пей! Не сможешь ходить, не надо будет за тобой по всему зданию бегать.

Ага, если бы я тогда не вышла и не заблудилась бы… теперь мне точно пить нельзя. Нельзя позволить Альфе и Лейле выиграть. Нельзя так ни о чем рассказывать: я не совсем была уверена, что мне поверят. Да и, что делают с вестниками, если они приносят дурные новости, все очень даже хорошо знают.