Тед Уильямс - Море серебряного света

«Выглядит так, как будто давно ждала меня — всю мою жизнь. Но как такое возможно, если я услышала голоса всего несколько недель назад?» Тем не менее ей никак не удавалось отделаться от чувства, что она на пороге открытия, к которому так долго шла.

«Это то, о чем я думала раньше — внезапно понять суть какой-нибудь религии. Ты знаешь вещи, ты уверена в них — и не имеет знает значения, что или почему говорят другие.»

Но большинство религий обещало спасение. От этой черной башни такого ждать не приходилось.

Они причалили в еще одном огромном складе, настолько близком к башне, что полнеба за ним казалось черным. Вблизи башня не казалась такой уж ошеломляюще высокой — хотя наверняка не меньше тысячи футов в высоту — но ее размеры и тяжесть просто подавляли. Она видела ее издали, видела через туманы над заливом, и все равно оказалась не готова к ее сбивающему с толку присутствию.

«Это крепость, а не офис,— поняла она.— Ее создал тот, кто воевал, или собирался воевать. Хотя, может быть, и не против армий».

Она не могла не вспомнить лекции об архитектуре, которые много раз слышала от отца, пока их цирк кружил по всей Европе — он всегда рассказывал о зданиях, оставшихся от фашизма или коммунизма, хвастливого капитализма или бесстыдного империализма. Все они буквально кричали о своей важности, и, несмотря на все свои различия, было в них что-то общее, публичное — то, чего у башни Джи Корпорэйшн не было и в помине. Единственное, что пришло ей на ум, — крепость эпохи Ренессанса в Италии, хотя и намного меньшая, располагавшаяся на острове в центре города и предназначенная для обороны, а не для красоты.

«Я никогда не видела офисного здания в миллиарды долларов, которое бы так ясно говорило „Убирайся отсюда“,— подумала она.— И я не обращаю внимание на предупреждение — посвистывая прохожу мимо вывески „Оставь надежду всяк сюда входящий“. Что ты делаешь, Ольга?»

Но она уже знала ответ.

Эстер нашла ее молча стоящей в уголке и пытающейся собрать мужество, чтобы вслед за галдящими рабочими войти в огромный внешний переход, по которому можно было попасть ко входу в лифты и коридоры небоскреба.

— Давай, дорогуша, — сказала она, касаясь руки Ольги и заставив ее подпрыгнуть от неожиданности, — они начали отсчет времени, когда твой значок прошел через дверь. Через десять минут эту станцию закроют и ты потеряешь зарплату за полчаса.

Ольга промямлила извинение и пошла вслед за Эстер. Огромное черное здание, его полированные стены, блестевшие в лучах заходящего солнца, вызывали у ней невероятное отвращение.

— О, но почему у тебя этот рюкзак?

Ольга попыталась сделать вид, что удивилась.

— А что в этом такого?

— Предполагается, что ничего нельзя вносить внутрь, — сказала Эстер. — Я думаю, они бояться, что мы украдем или что-то еще в этом роде. — На ее лице появилось недовольное выражение. — И они очень настаивают на этом. О, дорогуша, ты должна была спросить меня. Я бы подсказала тебе оставить его в твоем шкафчике на эспланаде.

— Я не знала. Там только немного еды и лекарств.

— У них есть ящик, и, когда ты входишь на корабль, они просвечивают тебя какими-то икс-лучами или чем-то еще. — Эстер нахмурилась. Ну, нам придется найти место, где можно оставить его. Ты же не хочешь неприятностей в первый же день работы.

Ольга покачала головой. Нет, она конечно не собиралась попадать в неприятности в первый день, но она не собиралась и расставаться с рюкзаком. При быстром осмотре все вещи выглядели совершенно безобидными, но если они посмотрят более тщательно, то ей обеспечено намного более пристальное внимание, чем любому среднему уборщику.

Сунув рюкзак в одно из тех местечек, куда уборщики складывали плащи и другие предметы, не нужные во время уборки, Ольга начала свой первый (и, как она горячо надеялась, последний) день как уборщица в Джи Корпорэйшн. Эстер, Ольга и еще шесть других женщин должны были под надзором местных наблюдателей убирать офисы на Уровне Б, двумя этажами ниже улицы. Ольга слегка волновалась, думая о том, что они работают в большой трубе под поверхностью озера, но вскоре забыла об этом. Более того, у нее не было ни малейшей возможности осмотреться или заняться намного более опасными делами, которые она планировала — огромный объем работы просто подавлял. Аккуратно переступая через колпакообразных роботов-пылесосов, они шли из помещения в помещение, опорожняя мусорные корзины, подметая полы и чистя места общего пользования. Особого внимания требовали туалеты — их требовалось отмыть дочиста. Как самой новенькой в смене, она получала самые неприятные задания, ей приходилась чистить щеткой унитазы и писсуары, и еще заливать их ферментативным раствором, цветочный аромат которого не мог полностью скрыть слабый запах химии. Эстер предупредила Ольгу, что нельзя ни коем случае проливать. Казалось, что это просто экономия, но, случайно капнув на руку, Ольга почувствовала, как кожа загорелась.

Уровень Б оказался шире, чем надземная башня, и в нем находилась сотни офисов. Ночь тянулась долго. Окруженная облаком испарений, слушая странное пение пары других женщин и постоянное чавканье серых роботов-пылесосов, Ольга осознала, как ей повезло, что ее маленькая фантазия жить такой жизнью не стала правдой.

«Как они могут выносить это?— спросила она себя.— Надзиратели смотрят на тебя чуть ли не в упор, как строгие учителя, и некоторые из них не разрешают даже говорить, только шептать. Я всегда думала, что во время такой работы можно поговорить или пошутить с другими бабами, ни с тех пор, как мы сошли с корабля, их как подменили. Неужели компания платит им так мало, что эти женщины бояться потерять даже несколько минут работы?»

Ответ появился сам собой, когда она на мгновение остановилась, опершись о стол рядом с одним из туалетов, и стенной экран за ней ожил, активированный ее прикосновением. На экране появился ребенок, сидевший в паруснике, личное фото, использованное как обои, но тут же около нее, как по волшебству, возник один из наблюдателей, толстый человек с тяжелым дыханием, по имени Лео.

— Что вы сделали?

— Ничего. Я… я просто оперлась на стол. Я не хотела…

— Да, не хотела. Где ваш значок?

Она показала ему. Он прищурился и нахмурился, как будто обозлился из-за того, что был вынужден заниматься своей прямой работой.

— Первый день, а? — сказал он. Прозвучало не слишком успокаивающе. — Сейчас я прочитаю лекцию, очень хорошую лекцию. Вы должны не прикасаться ни к чему, кроме того, что чистите. И, если вы хотите сохранить работу, зарубите это себе на носу. Снаружи полным-полно народу, которые будут счастливы получать вашу зарплату. Не прикасайтесь ни к чему. А теперь повторите.