Тед Уильямс - Море серебряного света

— Это уже слишком, — сказала она. — Я не настолько сильна — я едва иду даже по ровной поверхности.

Пол повернулся к Мартине.

— Да, ты была права, а я ошибался. Куда мы идем?

— Не могу сказать наверняка — для меня это место слишком искажено — но болото подходит прямо к краю города, значит мы должны держаться среди зданий, если не хотим опять попасть в плывуны.

Пол на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Хорошо. Пошли.

Они аккуратно вернулись по своим следам туда, где вышли на берег. И опять перед ними оказалась Фронт Стрит, все ее здания горели в непрекращающемся огне. В четверти мили на восток посреди улицы пылал гигантский костер, как раз между главным железнодорожным путем и подъездной веткой; вокруг него сновали бесчисленные черные тени, празднуя разрушение города — и этот фестиваль продолжался уже много дней. Судя по всему там собралось большинство захватчиков, тем не менее дюжины их шлялись по улицам, недалеко от того конца, где Пол и его товарищи ждали в тени, отчаянно надеясь на какое-нибудь чудо, которое позволит им пройти по широкой улице незамеченными.

Хотя все горящие дома по Фронт Стрит еще стояли, фасады некоторых из них обвалились, обнажив внутренности, как диорама в музее — и это был музей ужасов. В салонах женщины с белыми глазами и сожженными ногами танцевали на горящих сценах, устало увертываясь от бутылок, летевших в них от гикающей аудитории двойников Дреда. С канделябров свисали мужчины с перерезанными горлами и истекающие кровью, как олени в коптильне. Множество трупов лежало на улице, целые горы, хотя некоторые из них стояли, приколоченные к зданиям или к скамьям, ужасные живые картины. Люди-Дреды шлялись повсюду, попивая виски из кувшинов, а некоторые упились до того, что ползали на животах, лая как собаки или танцевали с блевотиной на рту и груди.

«Это все ненастоящее,— повторял себе Пол.— Это все как в сетевом шоу — нет, даже еще нереальней. Это не актеры, просто куклы». Но было трудно заставить себя поверить собственным словам, когда каждый запах и каждый звук так ужасающе реален, и особенно если знаешь, что любой из них в любой момент может покалечить или убить.

Вверх по улице один из Дредов подкатил бочонок к огромному костру и бросил его в пламя, а потом стоял, разинув рот, и глядел, как боеприпасы внутри начали взрываться. В доли секунды летящий свинец превратил экспериментатора в окровавленное месиво, но остальные побежали к огню, привлеченные шумом. Некоторые начали стрелять куда попало, но большинство нашло зрелище очень приятным и образовало вокруг костра визжащий круг.

Воспользовавшись тем, что все отвлеклись, Пол дал сигнал остальным и они молча побежали к железнодорожным рельсам, шедшим посредине Фронт Стрит, стараясь не глядеть на трупы, главным образом женские, привязанные к путям. В любом случае смотреть особо было не на что, потому что кто-то прогнал по ним несколько раз локомотив, взад и вперед, прежде чем ему надоело и он сжег сам локомотив. Остатки паровоза еще чернели на рельсах как закопченный скелет гигантского мерзкого создания, обеспечив им на какое-то мгновение защиту от чужих глаз, но вонь от множества трупов быстро погнала их дальше.

Никем не замеченные, они уже почти пересекли тень у конца улицы, как Мартина остановилась и схватила Пола за руку. Хотя большинство Дредов собрались вокруг огня далеко от них, Пол и его товарищи все еще были на открытом месте и их мог обнаружить любой случайный взгляд; нервы звенели от возбуждения, но Мартина упорно толкала его в другую сторону.

— Туда нельзя, — прошептала она. — Давай к перекрестку.

Он хорошо выучил урок. Не споря, вопреки всем своим инстинктам, Пол повернулся и потрусил обратно по Фронт Стрит к центру города, потом свернул на север в боковую улицу рядом с двухэтажным зданием, чей дымящийся фасад все еще гордо провозглашал, что он «Райт, Беркли и Компаньоны.» Они сделали буквально шаг с главной улицы, как группа всадников, стуча копытами, вылетела из-за угла как раз оттуда, куда они направлялись — и небольшой отряд пьяных Дредов на конях-мутантах пронесся, завывая, мимо темного перекрестка, где Пол и остальные изо всех сил вжались в стены здания.

На боковой улице музыка звучала громче, как если бы они стояли около громкоговорителя в адском саду наслаждений, но в ее колеблющемся звучании было что-то такое, что Пол захотел побыстрее уйти от нее и храбро ступить на главную улицу. Его более логическая часть потерпела поражение: он махнул остальным и они пошли от Фронт Стрит; звук пианино поднялся до неба и опал.

— Моцарт, — выдохнула Мартина. — Он говорил мне, что любит Моцарта.

Пол не стал спрашивать, что она имеет в виду.

Пока они быстро шли по боковой улице, пытаясь оставаться в пятнах тени, Пол наконец-то увидел того, кто играл на пианино. Комната, в которой он находился, могла быть задней частью общей комнаты салуна, фасадом выходившего на главную улицу, укромный уголок, где ковбой или игрок с деньгами в кармане мог провести немного время в уединении с городской профессионалкой, но мощный взрыв снес большую часть стен и уединение в этом городе осталось в прошлом. Музыкант оказался старым черным человеком, хотя сейчас скорее серым. Его окружали покачивающиеся копии Дреда, которые были то ли слишком пьяны, чтобы двигаться, то ли действительно хотели услышать Моцарта, даже в таком исполнении. Кошмарность музыки стала более понятна, когда Пол увидел, что безногий пианист привязан к скамье колючей проволокой и сидит, как корабль во время штиля, в луже собственной крови.

Теперь настала очередь Пола спотыкаться, рвать и опираться на остальных, которые помогли ему идти дальше.

Долгие минуты они перебегали от одного здания до другого, от близких огней чесалась кожа, уши заполняли крики умирающих и мольбы о смерти — долгая мучительная прогулка через ад. Пол заставлял себя идти. Каждый кусочек темноты казался оазисом мира. На каждом открытом месте он чувствовал себя так, как будто на него смотрят сотни глаз.

«Слава богу, что мы попали в город после того, как они провели в нем столько дней,— подумал он, пытаясь перевести дух в глубине дымной конюшни.— Слава богу, что эти клоны Дреда настолько погрязли во зле, что почти не чувствуют этого». Он не мог разрешить себе подумать о сотнях жителях Додж Сити, чье несчастье подарило ему и его товарищам возможность выжить.

Они пересекли вторую улицу и остановились в дверном проеме развалин дома, в котором находилась типография. На пыльной улице лежала груда того, что казалось кожами животных. Пока Пол соображал, что это остатки местных жителей — их пропускали через пресс, пока они не стали совершенно плоскими, а на теле одной несчастливой жертвы даже был напечатан заголовок «Добро Пожаловать в Додж Сити!» — Мартина махнула рукой, призывая к молчанию. Никто из них и так почти не дышал и ничего не говорил, так что это вряд ли было необходимо.