Кай Майер - Плененные [litres]

Зато следующий выстрел ранил третьего – правда, не смертельно. Раздались ответные выстрелы. Безопаснее всего было вернуться в кухню, но Джиллиан хотел увести врагов подальше от Джиана. Одним броском он очутился под столиком и стал стрелять между ножками мебели по коленям противника. Второй выстрел достиг цели: один из нападавших с криком упал. Джиллиан прицелился ему в лицо, нажал на курок, но выстрела не последовало. Барабан револьвера был пуст.

Джиллиан, чертыхнувшись, вскочил. В фойе через открытую дверь все еще не было никого видно. Где же остальные? Он подскочил к мертвецу и выдернул нож у него из глаза. Второй лежал на полу, держась за ногу, а другой рукой в панике нащупывая оброненный пистолет. Джиллиан ногой отшвырнул оружие подальше, упал коленями ему на грудь и перерезал сонную артерию. Пачкотня, но ничего не поделаешь.

В ту же секунду пули изрешетили оконное стекло. Джиллиан на животе подполз к порогу буфетной, увидел, как распахнулась входная дверь, вскочил на ноги и побежал что есть духу. На секунду он увидел себя в зеркале у стойки регистрации – лицо в крови, нож в крови, – и в том же зеркале увидел его тот, кто входил в фойе. Джиллиан схватил его за шиворот и затащил внутрь. Двое остальных то ли еще стояли под окном, то ли бежали к двери. В любом случае им еще нужно пройти несколько метров. Как он и предполагал, те парни, которых послали за ним, были покрепче, чем стоявшие на страже. Этот молодчик до смешного растерялся от скорости и вида Джиллиана – отчего и погиб, даже не успев понять, что происходит.

Осталось двое. А потом, наверное, половина венской полиции – они, скорее всего, уже в пути.

Следующий решил не рисковать и предварительно выпустил по фойе полную обойму сквозь застекленную дверь. Но Джиллиан укрылся за стойкой, рядом с убитой регистраторшей. У него теперь снова был пистолет, но он выжидал. У гостиницы было высокое крыльцо, значит, противник поднялся по ступеням и оттуда стрелял по фойе. Следовательно, он стоит справа или слева от входа и озирается: не едет ли полиция.

Джиллиан прицелился и выстрелил в край стены слева от двери. Из отверстия брызнули осколки камня и бетона. Авось они заставят стрелка по ту сторону двери задержаться на несколько секунд.

Джиллиан пригнулся и поспешил через фойе в буфетную. Там он бросился на пол, покатился по нему и двумя руками выстрелил в разбитое окно. Вообще-то оно было слишком высоко, чтобы шестой мог через него залезть, но Джиллиан предпочитал переоценить противника, чем попасть ему в руки.

Никого.

Зато в фойе раздались шаги.

Он поспешил к задней стене, подальше от окна и поближе к кухонной двери. Им с Джианом в любом случае придется бежать через черный ход. Дворцовый парк с его спасительными живыми изгородями и деревьями находился через улицу от главного входа, но попасть туда незамеченными не было ни малейших шансов. После всей этой пальбы и грохота там, наверное, уже собралась толпа зевак.

Из кухни раздался треск дерева. Ну конечно – шестой давно уже не дожидался на улице. Он забежал через ворота во внутренний двор, чтобы напасть на Джиллиана с тыла. Сейчас он ломал заднюю дверь. Джиллиан всей душой надеялся, что Джиан тихо сидит в своем укрытии.

Несколько выстрелов со стороны фойе просвистели в буфетной. У Джиллиана оставалось лишь несколько секунд – сейчас они возьмут его в тиски с двух сторон. Оба выхода отрезаны. Будь Джиллиан один, он рискнул бы выскочить в окно. А так выбора у него не было.

Он прислушался: в фойе перезаряжали пистолет. Джиллиан рванулся к двери. Он не знал, справа или слева от нее стоит противник. Придется действовать наудачу. Одним прыжком он выскочил из буфетной и не глядя выстрелил влево. Стоявший там посмотрел на него огромными глазами, как бы возмущаясь, что Джиллиан нарушил неписаные правила игры, – и упал. Джиллиан не хотел рисковать и выпустил ему еще одну пулю в лоб.

Краем глаза Джиллиан заметил движение в буфетной и понял, что это конец. Ему ни за что не успеть прицелиться и нажать курок: последний противник, стоявший в дверях кухни, уже навел пистолет. Глядя через буфетную в фойе, он целился прямо в Джиллиана – и вдруг упал на колени.

Он медленно наклонялся все ниже, словно все это ему надоело. Голова упала вперед, увлекая за собой тело. Мелькнул торчащий из спины длинный кухонный нож, и упавший скрылся из виду за столами и стульями.

Джиан стоял в темной кухне, слабо освещенный падавшим из буфетной светом. Он оторвал взгляд от противника и смотрел теперь на Джиллиана.

– Берегись! – крикнул тот, кидаясь к нему.

Глаза Джиана стали огромными от удивления. Раздался выстрел и отбросил его обратно в темноту.

Джиллиан с криком опрокинул стол и увидел, что парень с ножом в спине лежит на полу; он из последних сил перекатился на бок. Рука с пистолетом дрожала, дуло все еще было направлено на пустой дверной проем. Джиллиан на бегу выпустил две пули ему в голову.

В следующую секунду он подбежал к Джиану, увидел кровь, рану и широко открытые глаза. Молча он поднял сына и понес к задней двери.

– Вообще-то вовсе не удивительно, что я встретила вас обеих именно в Праге.

Саломея и Лукреция Каскаден с двух сторон окружили Ауру, и они зашагали втроем по темным улочкам Мала-Страны. Экстравагантные конструкции из тюля на шляпах сестер покачивались при каждом шаге. В длинных платьях с пышными юбками и зонтиками под мышкой – у одной справа, у другой слева – они походили на великосветских дам, собравшихся на танцы.

– И правда, – сказала Саломея. – Нигде в Европе спиритизм не пользуется сейчас таким спросом, как в Праге.

– Хотя мы предпочитаем термин «сопровождение душ», – укоризненно добавила Лукреция.

– Моя сестра отвечает за финансовую сторону, – хихикнула Саломея, заговорщически пихнув Ауру локтем. – И прилагает все усилия, чтобы подчеркнуть важность того, что мы делаем.

– Солидность.

– Солидность и важность.

Аура познакомилась с сестрами летом 1914 года. В их парижской квартире ей явилась черная Изида, оказавшаяся впоследствии бессмертной Иннин. Несколько недель спустя, по пути в родовое владение Инститорисов в португальской Синтре, она навестила их в Сантьяго-де-Компостеле. Близкими подругами они Ауре не были, но их чудачество всегда казалось ей милым.

Сестрам было сейчас, наверное, около сорока. Золотистые локоны скрывались под шляпами, лишь там и сям выбивалась шальная прядка. На носу и на руках у них даже сейчас, осенью, виднелись веснушки. У обеих, наверное, не было бы отбоя от поклонников, если бы не то неудобное обстоятельство, что они никогда не расставались.

Лукреция спросила как бы между прочим: