Мер Лафферти - Шесть пробуждений [litres]

Но в этом и была суть клонирования. Соблазн. Приманка. Неописуемое искушение для отвратительного мира, как называл его противник клонирования отец Гюнтер Орман. Эта фраза запомнилась Полю. Он знал много людей, которые хотели стать клонами, прожить жизнь заново и попытаться на этот раз «сделать все правильно». Он считал, что большинство клонированных повторяют прежние ошибки.

Поль решительно покачал головой и направился к шкафу, чтобы взять новый комбинезон и прикрыть это новое тело, которое хотел отвергнуть. Взъерошил волосы и оставил их торчать в беспорядке. Посмотрел в зеркало и удивился дикому выражению своего лица. Он не походил на внедренного на корабль клонов. Он походил на съехавшего с катушек, который нуждается в госпитализации.

Но он не был человеком. Теперь не был.

Как остальным удавалось принимать такой способ жизни?

Что еще важнее: как он сможет приноровиться к такой жизни? И самое главное – как ему отныне выполнять свое задание, если план полетел к чертям и все подозревают друг друга?

Он начал часто дышать. Тяжело сел в изножье неприбранной постели и сделал несколько глубоких вдохов, закрыв глаза и пытаясь подавить головокружение. Его снова затошнило, он сглотнул – рот неожиданно заполнился слюной.

Пожалуйста, больше никакой сухой рвоты, ничего такого.

Мне нужно найти тот дневник. Раньше, чем его найдет кто-нибудь другой.

Я просто хочу домой.

49 лет назад

1 ноября 2444 года

Салли Миньон, миллиардерша-клон, патрон Университета Обамы в Чикаго, оказалась гораздо миниатюрнее, чем думал Поль.

– Мистер Сёра, – сказала она, когда он вошел в ее кабинет. Он подал ей руку через стол. Она не привстала, чтобы пожать ее, и он нервно убрал руку.

Салли показала на кожаное кресло перед своим столом.

– Садитесь.

Он сел.

Она некоторое время разглядывала его, потом встала.

– Должна сказать, мне любопытно ваше желание найти здесь работу. Ваша слава бежит впереди вас.

Он сглотнул.

– Не знаю, чем я мог привлечь ваше внимание, мэм. Я…

– Перестаньте болтать вздор, Поль. Со времен отца Гюнтера Ормана у нас не было столь красноречивого противника клонирования.

Он сглотнул.

– Не знаю…

– Думаете, я не проверяю каждого, кто здесь работает?

Поль уставился на нее.

– Каждого во всем университете?

– Каждого, чей уровень, как ваш, предполагает разговор со мной. Я готова уволить помощника, передавшего мне ваше резюме. Вы с ним переспали, чтобы удостоиться такой чести? Не могу представить себе, чтобы такой человек, как вы, захотел здесь работать.

– Мне нужна работа, – начал он и протянул ей свое резюме.

Она отшвырнула его.

– Полагаете, я это не читала? Вот что. Давайте займемся кое-чем поинтереснее. Вставайте.

Озадаченный, он встал. Салли обошла стол и остановилась перед ним, и он до головокружения испугался, что она его ударит. Она показала на свое кресло.

– Садитесь.

Он пошел, едва не споткнувшись о стол из вишневого дерева. Сел на ее место, не зная, куда девать руки.

Она села в кресло интервьюируемого.

– Давайте. Мисс Миньон, я известный ненавистник клонов. Почему вы должны меня нанять?

Он разинул рот, лицо запылало. Запинаясь, Поль проглотил возражения и начал отвечать, стараясь говорить быстро.

– Ну… работа состоит в управлении компьютерной лабораторией и не связана с проблемой клонирования. Вы кажетесь достаточно квалифицированным, чтобы выполнять эту работу.

– Но здесь учится много клонов, – сказала она. – И мои шансы не встретиться с этими противоречащими природе уродами меньше нуля.

Голос ее оставался совершенно спокойным, но он слышал в нем злобу.

Он сглотнул, пытаясь найти хоть какую-нибудь причину для того, чтобы она его наняла. И наконец решился сказать правду.

– Времена сейчас трудные… хм… мистер Сёра, – сказал он. – Когда вам нужна еженедельная зарплата, мнение церкви, которое определяло ваше отношение к клонам, неожиданно становится менее важным, чем крыша над головой.

– Что же, я просто хочу получить работу у клона, потому что альтернатива – жизнь на улице? Ого! Я, должно быть, мéлок. – Он открыл рот, собираясь возразить, но она продолжила: – Но, честно говоря, я не ходил на церковные службы уже двадцать семь месяцев. Не ходил даже на Рождество. Я религиозен не больше, чем шоколадный пасхальный заяц.

Поль снова покраснел.

– Понимаете, я отпрыск длинной цепи пожарных и офицеров полиции. Дюжих, властных, живущих по законам чести мужчин и женщин. Многие из них погибли во время восстаний клонов сто тридцать лет назад. – Она замолчала, глядя в окно. – Это было страшное время и на Луне, и в Мехико, и в Чикаго – всюду. Столько крови, столько смертей. Сотни людей. Сотни клонов. И сотни сотрудников аварийных служб. У них не было личной заинтересованности в этой борьбе, они только хотели сохранить мир и защитить невинных. И умирали за это. И так как многие из них были людьми, то не возвращались. А все клоны вернулись, словно мятежи – пустяк.

– И тогда вы на их могилах построили свой лицемерный мемориал, – сказал Поль, не желая дальше участвовать в игре. – Кровь моей семьи расплескалась по улицам – впустую.

– Вы были там, мисс Миньон? – холодно спросила она. – Видели, как тот день изменил всех? Горели вместе с моей семьей, умирали в огне, ваши волосы вспыхивали, кожа обугливалась и отслаивалась?

Поль не ответил. Лицо его горело, шея мерзла.

– Не помню, – сказал он наконец: от такого допроса в голове у него водворилась пустота.

– С тех пор моя семья высоко держала вилы на случай, если придется насадить на них головы клонов. Они сумели передать эту ненависть через поколения мне. Мы не ходим в церковь, но каждый год в ноябре собираемся у мемориала. – Она помолчала. – Только внутрь не заходим.

После этого она отослала его. Выйдя из кирпичного здания, где размещалась администрация Университета Обамы, он достал планшет со страницей с предложениями рабочих мест; посмотрел на последнее предложение, последнее в списке, ведь оно было столь призрачным, что он мог получить это место, а еще совершенно, определенно не нужным.

Но ему больше некуда было податься. Он даже не мог надеяться получить место официанта. Он уже продал все ценное, кроме компьютера.

Боже, но эта работа… Навсегда покинуть Землю. Работать бок о бок с клонами. Самому быть клонированным в конце жизни. Лучше уж жить на улице.

Он глубоко вздохнул и позвонил.

Два вечера спустя он сидел в своей квартире. До выселения оставалось трое суток. Уезжать из страны он не хотел. В Мичигане делать было нечего. Семьи во Франции у него не осталось. Он мрачно смотрел на экран компьютера с очередной длинной статьей против клонирования.