Чингиз Абдуллаев - Допустимая погрешность

— А если это действительно судьба? — прищурился Дронго. — Вы не допускаете мысли, что «кирпич просто так на голову не падает». Возможно, там, наверху, кто-то решил, что вы не должны знать имя человека, взявшего эти документы. Может, так вам будет лучше…

— Нет, — перебил его Ратушинский, — так будет еще хуже. Я мучаюсь, подозреваю всех, кто был в тот день в доме. Просто схожу с ума от подозрительности! На прошлой неделе я положил куда-то отчет американского банка о моем текущем счете. Ничего особенного, но когда я его не нашел, то наорал на жену и на домработницу. Потом эти бумаги оказались в портфеле. И я понял, что начинаю терять рассудок. Мне необходимо найти человека, который украл документы!

— Ясно, — сказал Дронго, переглянувшись с Вейдеманисом. — Значит, вы твердо убеждены, что документы взял кто-то из людей, находившихся в вашей квартире? То, что это могли сделать посторонние, вы полностью исключаете?

— Абсолютно. У нас дом охраняется. И это не только сидящие внизу охранники. Есть еще электронная система защиты. Можно, конечно, договориться с охранниками и отключить ее. Но тогда зачем красть документы, которые в худшем случае могли принести мне лишь головную боль и неприятности с налоговой полицией? В моем столе хранились гораздо более ценные бумаги. Кроме того, там всегда лежит несколько пачек долларов. Получается, что вор — полный идиот, если взял не деньги, а эти материалы.

— Значит, деньги не пропали? — взглянул на собеседника Дронго.

— Нет. Ничего не пропало. Только эти документы. В этом и весь парадокс. Выходит, что кто-то из моих близких решил мне насолить, — Ратушинский усмехнулся. — Смешно получается: чтобы мне «насолить», украли документы о поставках сахара. -

— Вы понимаете, что прошло уже много времени и мне будет трудно помочь вам… — начал Дронго.

— Мне нужна ваша помощь, — снова довольно невежливо перебил его гость.

—Я готов заплатить вам хороший гонорар.

— Перестаньте говорить о деньгах, — остановил его Дронго. — Мы сделаем так. Сначала оговорим условия. Есть некая твердая сумма, которую вы мне платите, независимо от результатов расследования. Я не могу вам гарантировать конечный успех — в таком деле это достаточно сложно. Но я могу вам обещать, что сделаю все, чтобы найти человека, укравшего эти документы. Конечно, при условии вашего корректного поведения. Не нужно вести себя так, словно вы меня наняли. Мы с вами партнеры по расследованию. Надеюсь, мы больше не вернемся к этому разговору? В противном случае мы расстаемся с вами немедленно. Вы согласны?

— Да, — быстро кивнул Ратушинский. — Я согласен на все. На любые условия. Я должен узнать, кто украл документы.

— Тогда давайте сразу начнем, — предложил Дронго. — Расскажите мне подробно, кто был в вашей квартире в день, когда они исчезли. Расскажите о каждом поподробнее.

Гость кивнул. Потом, взглянув на Вейдеманиса, вдруг попросил:

— Вы не могли бы дать мне еще стакан воды?

Эдгар пошел на кухню. Ратушинский посмотрел ему вслед и шепотом обратился к Дронго:

— Вы в нем уверены? Сейчас плохое время. Если эта история попадет в газеты, я буду окончательно опозорен.

— Мы знаем друг друга уже не первый год, — пояснил Дронго. — Что касается лично вас, то мне иногда кажется, будто я живу в перевернутом мире. Когда вас уличили в том, что вы обманули государство на несколько десятков миллионов, вас это не испугало. Вас волновало не моральное осуждение окружающих, а поиски предателя из вашего окружения. Зато вы боитесь показаться смешным и поэтому не хотите, чтобы наше расследование стало достоянием гласности.

Лучше пусть думают, что я жулик, чем полагают, что дурак, — парировал Ратушинский, и не нужно говорить о моральных принципах. Мы примерно одного возраста, может, я старше вас на несколько лет. Мы с вами прошли одну школу. Нас принимали в пионеры под барабанную дробь, потом мы были комсомольцами. Кстати, вы, наверное, были и членом партии? — Не дожидаясь ответа, Борис Алексеевич махнул рукой: — Я тоже был. Только меня исключили. За махинации в восемьдесят четвертом. Тогда было строго. Как раз перед смертью Андропова. Нас учили,что спекуляция—это плохо,что нельзя заниматься частно-предпринимательской и коммерческой деятельностью, нельзя иметь валюту на руках, за это давали срок. А сейчас? Ценности изменились… Моральные ценности стали совсем другими. Девочки мечтают стать валютными проститутками, а мальчики продают жвачку друг другу в школе и становятся рэкетирами уже в старших классах, отбирая деньги у малышей. Все изменилось…

Вейдеманис принес стакан с водой, и Ратушинский, благодарно кивнув, выпил его залпом.

— Вам не говорили, что вы циник? — спросил Дронго.

— Вы пытаетесь оправдать собственную нечистоплотность. За аферу с сахаром в любой другой стране вас привлекли бы к уголовной ответственности. Такие «шалости» не прощают в цивилизованных странах.

— Может быть, — кивнул Ратушинский, — но тогда нужно сажать и некоторых ответственных чиновников из правительства, которые знали о настоящей цене и, тем не менее, подписали наши договора. Или вы думаете, что они сделали это безвозмездно?

— Не думаю, — нахмурился Дронго. — Он посмотрел на Вейдеманиса. Им обоим это человек был неприятен. «Может, выгнать его к чертовой матери? — подумал Дронго. — А с другой стороны, за него просил давний знакомый из Баку». Вслух он спросил:

— Как вы вышли на моего знакомого?

— У меня есть адрес вашего филиала в Баку, — улыбнулся Ратушинский, — а там все знают, что офис Дронго находится на улице Хагани, двадцать пять. Я даже помню ваш почтовый индекс — тридцать семь и четыре нуля. На вы там редко бываете. Хотя адрес запоминающийся, как Бейкер-стрит у Шерлока Холмса. Я попросил узнать о ваших знакомых, и мы вышли на вашего друга. Вы меня и за это осуждаете?

Я ведь понимал, что мне нужно заручиться рекомендацией кого-то из тех, кто хорошо вас знает.

— Остается только позавидовать вашей предприимчивости, — пробормотал Дронго, — давайте перейдем к делу. Расскажите о каждом из шести человек, которые находились в доме.

Ратушинский заерзал на месте. Потом спросил:

— С кого начинать?

— С кого хотите. Вы сказали, что там были две семейные пары, ваша супруга и секретарь. Можно узнать, кого из них вы подозреваете?

— Н-никого, — не совсем уверенно произнес Борис Алексеевич. — Я никого не подозреваю.

— Так не бывает, — сказал Дронго, — вы ведь наверняка уже прокручивали эту ситуацию сто раз. И каждый раз пытались найти конкретного виновника. Итак, кого вы подозреваете в первую очередь? Учтите, вам нужно быть откровенным, иначе все наши усилия окажутся безрезультатными.