Анатоль Нат - Приключения блудного барона.

Там как раз есть свободная кровать с тощим матрасом, брошенным на голые, неструганные доски. Чай, не барин.

А чаёк, если захочешь, можно и завтра с утра попить. Он как раз к тому времени может и закипит, — бросил он косой взгляд на только-только закипающий чайник.

А вообще-то, пить его лучше холодным и настоявшимся. Бодрит, особенно с утра, — холодно ухмыльнулся он. — Счас бы выпили, и до утра куковали.

Поднявшись со своего места он молча убрал чайник с плиты и принялся с мрачным, смурным видом укладываться на ночь.

— Чистое бельё возьмёшь там в шкафу, — мрачно бросил он Голове, заметив что тот так и сидит на свеем месте.

— Дежурный! — крикнул он в полный голос.

Дождавшись, когда в комнату заглянула голова дежурного егеря, сухо бросил.

— Проводить в гостевую. Он там переночует. У дверей выставить часового.

— Чтоб не сбежал, — покосился он на Голову.

— А то съедят тебя по дороге домой ящеры, доказывай потом что не верблюд и к этому благородному делу не имеешь никакого отношения.

— Да ни к чему это, — сонно отозвался Голова, устало подымаясь. — Лучше завтра с ребятками по холодку домой отправлюсь. Все вместе.

— У-у-у, — поморщился Сидор. — Точно я дал тебе определение, кремлёвский мечтатель. Сидишь в своём кремле и ничегошеньки так и не понял, — усмехнулся он. — Это ты, условно говоря, свободен. А вот ребята твои…, - несколько двусмысленно заметил он. — За свои художества в нашей крепости отработают на общественных работах пятнадцать суток. Чтоб в другой раз не хамили так.

— Тебе же на выбор. Или сидишь под замком и ждёшь окончания их срока, или с первым же обозом отправишься домой. Один! Это будет суток через двое, когда ребята с завода металл на продажу сюда привезут.

— Хамишь, Сидор, — раздражённо дёрнул щекой Голова. — Нехорошо.

— То, о чём мы с тобой говорили — это ещё не всё. И давай без обид.

На границе снова зашевелились ящеры и видимо спокойной жизни у нас больше не будет. Кончилась, — с неприкрытой горечью констатировал он.

Городу нужна надёжная тыловая база. И на Совете принято решение, что это место для неё вполне подходит.

Но есть одно большое но! То, что вы делаете, это всё хорошо, но очень мало и откровенно убого. Не сможете справиться — найдутся другие кандидаты на ваше место. Так что — шевелитесь.

Не можете — скажите сразу. Ничего в том страшного нет. И никто сгонять вас с насиженного вами места не будем. Просто найдём других людей и другое место. На вас свет клином не сошёлся.

И не забывай, что наличие права — подразумевает наличие обязанностей.

Глядя как за спиной вышедшего из комнаты Головы закрылась дверь, Сидор всё думал одну и ту же мысль, которая его буквально вводила в ступор.

— "И про какие такие особые льготы он тут распинался?" — внутренне раздражался он всё боле и боле.

Не придя ни к какому выводу, он решил уточнить вопрос с мифическими льготами у Маши, поскольку она последнее время больше бывала в городе, и, возможно, яснее представляла о чём здесь шла речь.

Расставание с Головой, спустя три дня, когда доставивший очередную партию груза чугуна для продажи в Приморье, дежурный обоз собрался обратно, прошло спокойно и чисто по деловому. И даже, на удивление Сидору как-то буднично и обыкновенно. Проще говоря — никак. Словно никакого конфликта между Головой и компанией и не было, и Голову, одного из фактических хозяев довольно крупного по местным меркам города, не продержали под арестом несколько дней в тёмном подвале, как какого-то мелкого, никому не известного жулика.

Это было странно, и серьёзно настораживало.

Голова спокойно, без ожидаемой всеми ругани и скандала попрощался со своими людьми, остававшимися отбывать наказание в крепости ещё на две недели, за устроенные там безобразя и дебош. И в сопровожден одного только верного своего вестового, Петьки Грознова, здоровенного рыжебородого детины с явным отсутствием даже следов интеллекта на своём фактурном, с резкими чертами рябом лице, в составе возвращающегося на завод обоза отбыл обратно в город.

На железодельном заводе он собирался подхватить десяток своих дружинников, оставленных им там ещё перед поездкой в горы непонятно с какой целью, и далее, уже в составе другого дежурного обоза, продовольственного, чуть ли не ежедневно отправляющегося в город и обратно, собирался добраться уже непосредственно до города. И уже оттуда прислать в горы, своим людям весточку, что добрался нормально.

Глядя на его непонятно с чего такое сытое, буквально лучащееся довольством лицо, Сидор едва сдержался, чтоб не сказать ему какую-нибудь гадость. Ну и чтоб тот раньше времени не расстраивался, не стал уж сразу огорчать его полученным им с последним обозом известием, что и оставленный Головой на заводе десяток его дружинников, разделил участь его здешних людей. И также, как и эти хулиганы, проводит свои свободные денёчки не сидя в кабаке, которого на заводе, кстати, так до сих пор и не было, а копая крепостной ров и насыпая валы по периметру временного лагеря на поле возле завода. В общем, трудятся на благо местных хозяев.

Хотя, учитывая вполне понятную осведомлённость Головы о всех творящихся в крепости Тупик и вокруг неё делах, тот, вряд ли был в абсолютном неведении. Что, собственно тут же подтвердил Голова и сам, с ядовитой ехидцей попенявши Сидору на чрезмерную загруженность его, Головы то есть, людей на непрофильных для статуса его личных телохранителей работ.

— "Вот гад, — разозлясь, сердито подумал Сидор. — Точно! Есть у него стукачёк здесь. Есть! А то, глядишь, и не один. Уж больно он оперативно всё про нас узнаёт.

— Работы тут ещё и работы", — с горечью должен был он признаться самому себе.

Впрочем, внешне, на лице Сидора подобные мысли никак не отразились. Уж чего, чего-чего, а скрывать от посторонних что он думает, Сидор за последние годы научился.

К тому ж, долго предаваться подобным пустым думам ему не удалось. На другой день после отъезда Головы, утром в крепость привезли тело Димона.

Большая торговая телега, длинная и широкая, на мощных, толстых, клееных из чёрной фанеры осях, явно из числа тех, что они Димоном ещё по весне, по возвращенью из Приморья, бросили разбитыми на постоялом дворе Дормидонта, медленно и осторожно, но, впрочем, довольно ловко, вписалась в широкие створки широко распахнутых настежь уличных ворот их с Димоном крепостной усадьбы.

— "М-да, — Сидор невольно поймал себя на этой мысли. — Вот я уже наш занятый на время домик в крепости, даже мысленно, иначе как усадьба и не называю. Однако?

— Хотя, — всё так же мысленно пожал он плечами. — Как иначе то? Усадьба, хоть и небольшая, а усадьба и есть. Пусть даже такая маленькая с таким небольшим двором".