Дэн Абнетт - Пария

Внезапно он схватил меня за руку и остановился.

— Ты слышала? — спросил он.

— Что?

— Чувствуешь?

— Это просто ветер, — ответила я. — Он усиливается. Будет дождь.

— Я не уверен, — произнес он. — Но уже несколько улиц у меня ощущение, что за нами следят.

— Ну да. Местное ворье, — предположила я.

— Нет, это не ворье и не бандиты, — ответил он. — Я знаю, на что похоже, когда они они тащатся за тобой. Это другое.

— Я ничего не чувствую, — призналась я.

Дождь начался внезапно. Тяжелые стремительные капли забарабанили по земле. Во мгновение ока дождь превратился в жестокий ливень. В сточных канавах вскипали потоки черной воды, в них вертелся уличный мусор. По небу прокатился раскат грома.

Мы побежали и укрылись от непогоды в рассыпающейся от ветхости арке старого здания. Мы стояли, вглядываясь в завесу дождя.

— Надеюсь, дождь поутихнет, или мы насквозь промокнем, — заметил он.

Я кивнула, думая, сколько времени нам еще идти до места назначения.

— Трон святый… — едва слышно произнес он. — Бета, смотри.

Я посмотрела. Горстка чего-то крошечного и светлого плыла по ручью дождевой воды, бежавшему по канаве рядом с аркой, вертясь и подпрыгивая по пути к подземному стоку.

Это были нежно-розовые лепестки роз.

— Ой, нет… — протянула я.

Мы развернулись, собираясь бежать.

Среди струй дождя позади нас сверкнула белоснежная улыбка.

Теке Улыбчивый выступил из тьмы, так что мы могли видеть его в полный рост. Струи дождя сбегали по его розово-черной броне. Две длинные золотистые ленты свисали с пояса вдоль его бедер, колыхаясь при ходьбе.

— Я тебя искал, — сообщил он. У него в руке было зрительное стеклышко Шадрейка, которое он держал, как лорнет. Я заметила трещину в стеклышке — должно быть, оно треснуло, когда я уронила его. — Я очень долго искал тебя. Вы бросили меня в Лихорадке. Ты причинила мне боль тем ужасным словом. Я вынужден был драться с этими животными. И я дрался с ними. Они меня ранили. Но я отплатил сполна.

Он пристально смотрел на меня.

— Я думал, мы пришли к пониманию, мамзель Бета Биквин, — продолжал он. — Мне казалось, что ты осознала, что теперь принадлежишь Детям.

— Прошу вас… — начала я.

— Ты принадлежишь Детям. Я пришел, чтобы забрать тебя, чтобы мы могли вместе продолжить наши дела.

По-прежнему улыбаясь, он предостерегающе поднял палец.

— И никаких злых слов. Никаких трюков, которые есть у тебя, пария. Пойдем со мной. Или я убью его и покалечу тебя.

Сейчас я по-настоящему хотела, чтобы слово вернулось ко мне — но, когда я произнесла его в старинном особняке, оно снова исчезло из моей памяти и никак не хотело возвращаться.

Он сделал шаг к нам. Протянул ко мне руки. Дождевая вода, блестящими струйками стекавшая по его доспеху, походила на кровь.

Лайтберн выхватил револьвер и навел его на Теке.

— Реннер, не надо! — вскрикнула я. — Он убьет тебя.

— А если нет — я лучше убью себя! — огрызнулся Реннер.

— Ты правда это сделаешь? — поинтересовался Теке. — Сможешь? Сэкономишь мне время?

А потом Теке пропал. Что-то врезалось в него сбоку и сшибло с ног, выбив из нашего поля зрения. Больше всего это было похоже на что произошло бы, если б в него на полной скорости въехал трамвай. Лайтберн и я вздрогнули от удара, а потом побежали посмотреть, что случилось.

Смертник — воин из Слепошарых Вояк — прижимал противника к земле, сомкнув руки на горле Теке. Смертник был почти таким же огромным, как Дитя Императора. Он методично колотил Космодесантника Хаоса головой о грязный тротуар трущобного переулка. Дождь поливал обоих как из шланга. Я слышала жужжание его оптического визора.

Теке не остался в долгу и наградил Вояку мощным ударом кулака, отшвырнув его от себя. Звук удара по доспеху противника напоминал грохот захлопывающейся бронированной двери. Смертник взмыл в воздух и врезался в стену позади него; во все стороны полетели осколки старых кирпичей, покрытых сажей от городского смога.

Теке вскочил и бросился на Слепошарого Вояку. Его ленты превратились в мечи, а улыбка — стала яростным оскалом убийцы.

Огромный, похожий на овчарку пес, вылетел из бокового переулка и набросился на него, стиснув его левую руку своими мощными челюстями. Воин Детей Императора взвыл — но в этом вопле звучало лишь отвращение. Это не был крик боли. Казалось, его наполняет омерзением сама мысль о том, что к нему прикоснулось это хищное животное. Он резко взмахнул рукой — и зверь отправился в полет через весь двор.

Но пес позволил Смертнику выиграть время. Предводитель уличной банды выхватил свой черный, блестящий, как нефть, палаш. Он приблизился к Теке и они вступили в бой. Огромный покрытый смазкой клинок сшибался с парой стремительно мелькающих в воздухе золотистых мечей. Летели искры. Я слышала, как оба воина рычат от напряжения, обмениваясь ударами и выпадами, каждый из которых стал бы смертельным, достигни он цели. Явное преимущество было на стороне Теке. Предводитель банды был сверхъестественно силен. Мне это было очень хорошо известно. Но он не мог быть на равных с Космодесантником Хаоса. Теке просто убьет его. Он загонит его в угол и одержит верх. Ведь его мастерство фехтования намного превосходило возможности противника.

Улыбчивый обрушил на врага ужасный рубящий удар — я увидела, как в сторону отлетела часть визора и кусок шлема, защищавшего лицо Смертника. Голова Смертника дернулась в сторону. Я увидела, как наружу брызнула жидкость, смешиваясь со струями дождя. Послышалось шипение разодранных кабелей. Смертник пошатнулся, отступил назад, истекая кровью; половина его лица казалась искореженной, разбитой жутким ударом.

Теке приблизился, чтобы добить его.

Но замешкался. Он что-то увидел. Что-то, что помешало исполнить его намерение.

Я поняла, что он увидел лицо Смертника, лишенное разбитого визора.

— Что…? — начал он.

Он отвлекся лишь на мгновение — но на это мгновение Улыбчивый потерял бдительность.

Смертник вогнал свой клинок в слабое место в броне противника. Масляно-блестящее черное лезвие вонзилось в живот Космодесантника Хаоса и вышло из спины между пластин доспеха. Черная как смоль кровь брызнула на мокрый тротуар позади него. С треском закоротило поврежденные сервоприводы брони.

Теке закричал. На этот раз в его голосе действительно звенела боль. Боль, негодование и ужас.

Теке дернулся, соскользнув с пронзившего его меча и, пошатываясь, сделал шаг назад, к противоположному краю двора. Черная кровь струилась из раны и смешивалась с дождем. Его лицо было пепельным. Но он по-прежнему улыбался.

Он развернулся и ночь поглотила его. Казалось, темнота и дождь, сговорившись, стали занавесом, укрывшим его уход со сцены. Теке не оставлял следов, лишь несколько нежно-розовых лепестков мелькали в булькающих лужах вокруг дренажного стока.